3. Джучи. Дыхание смерти

Глава 1. Страшный бой

Монголы приближались. Туматы терпеливо ждали их в засаде. Богдан видел, что всадники остановились и стали что-то обсуждать. Похоже, это были уйгуры. Он думал, что монголы отправят вперёд своих лучших воинов. Может быть, так и было, потому что обсуждение было бурным.

Судя по осторожному поведению и взглядам наверх, всадники боялись нападения сверху. Они постоянно смотрели, на скалы, иногда показывая туда руками. Солнце разогнало хмурые тучи, и начало припекать. Утренняя роса превратилась в душную влагу. Воздух стал липким и тягучим. Над камнями появилось марево. «Лишь бы они там не двигались!» – была единственная мысль, которая беспокоила Богдана, когда уйгуры смотрели вверх. Он боялся, что их плану могла помешать именно неорганизованность охотников. Всё-таки они не были воинами. Хотя на охоте тоже надо было уметь ждать зверя, не шевелясь и, порой, даже не дыша.

Лысая голова стала потеть. Капли пота, смешиваясь с пылью, стекали на лоб и лицо грязными струями. Главное было не чихнуть. В этот момент всадники зашевелились, и вперёд выдвинулась группа в шапках с острым верхом и меховой оторочкой по кругу. На плечах у них были кожаные накладки, ниже – нагрудник, продолговатые куски кожи прикрывали бёдра. На лошадях никакой защиты не было. У каждого всадника были копьё, меч, лук и стрелы. Только колчан крепился не за спиной, а сбоку, у правой ноги.

Богдан насчитал двадцать человек. За ними на небольшом расстоянии, постоянно оглядываясь и поднимая головы вверх, ехали ещё пять всадников. Они были в железных островерхих шлемах, с пластинчатыми металлическими накладками на плечах, груди и бёдрах. Руки у них от кисти до локтя были закрыты цельной защитой, похожей на трубу. Ещё отличались щиты – с железными накладками и острыми шипами посередине. За спинами виднелись большие луки, длиннее уйгурских. «Монголы!» – догадался Богдан. Враг явно заподозрил неладное и, судя по взглядам, которые всадники бросали на верхушки каменистой гряды, они опасались нападения именно оттуда. Ну что ж, теперь всё зависело только от терпения и организованности туматов. Богдану оставалось только ждать.

Время тянулось невероятно медленно. Однако стук копыт и тихий храп лошадей вскоре возвестили о том, что разведчики добрались до прикрытой брёвнами ямы. Кочевники ехали молча. Богдан дышал медленно и глубоко, стараясь не шевелиться. Вдруг со стороны уйгуров послышались громкие выкрики. Нет, они не были похожи на панику или страх. И стука копыт тоже не было слышно. Но они явно о чём-то спорили. Интонация была радостной, голоса – возбуждёнными, но посмотреть, что там происходит, Богдан боялся. Слишком близко всё происходило. Что же там могло случиться?

И тут до него дошло, что всадники увидели конец дороги и сидевших там туматов. Поспорив ещё какое-то время, отряд продолжил движение вперёд, причём находившиеся сзади монголы постоянно смотрели вверх.

Какое-то время было тихо, и Богдан даже немного пошевелил ногами, устраиваясь поудобнее. Сколько должна была занять эта проверка, он не знал. Уйгуры, тем временем, проехав половину пути, увидели впереди ощетинившихся копьями охотников. До них было ещё столько же, но смысла ехать дальше не было. Даже монголам стало понятно, что перед ними находился заградительный отряд, который наверняка уже предупредил вождя и племя. Поэтому надо было срочно возвращаться за основными силами. У них ещё был шанс застать туматов на стойбище и не дать им уйти в лес.

Монголы развернулись и поскакали обратно. За ними последовали уйгуры. Они даже не оглядывались. Лишь в самом конце, у поворота, остановились и ещё раз окинули внимательным взглядом вершины крутых каменистых холмов.

– Они в самом конце, там, – махнул рукой Тимур, подъезжая к сотнику. – Мы проехали половину. Они стоят на выходе. Тридцать или сорок человек. Пешие, с копьями.

– Наверное, уже послали гонца в стойбище, – угрюмо произнёс сотник Ахаут.

– Тогда что же мы стоим?! – раздражённо спросил молодой уйгурский военачальник. Лошадь под ним завертелась, чувствуя раздражение наездника, но он сдержал её. – Надо догнать их!

– Да, ты прав, – усмехнулся уголками губ монгол. – Только будь осторожен. Дорога слишком узкая. Не скачи быстро. Если упадёшь вниз, разобьёшься, – это было оскорблением, потому что уйгуры держались в седле не хуже монголов, однако Нарсут не ответил. Он решил, что докажет всё в бою.

– Не бойся, мы подождём тебя в стойбище. Надеюсь, ты доедешь туда до заката?  – дерзко бросил он.

– Конечно! Мы будем прикрывать вас сзади. Чтобы ничего не случилось, – уже серьёзно ответил монгольский сотник. Однако в его голосе послышалось снисхождение, как будто уйгуры были маленькие дети, за которыми надо присматривать.

– Всех вперёд! – приказал Нарсут одному из командиров. – Давай, быстрей! Надо догнать этих лесных людей.

Вскоре четыре сотни всадников были готовы, и первые ряды стали перестраиваться, чтобы втиснуться на узкую дорогу. Уйгуры явно спешили. Или, правильней сказать, спешил их молодой предводитель. Поэтому они не держали расстояние между лошадьми. Хвосты передних почти касались ноздрей задних. Из-за этого движение было медленней, чем если бы они рассредоточились. Перечить Нарсуту было опасно, а монголы делали вид, что им всё равно, и не спеша следовали сзади. Сотник Ахаут был уверен, что даже если все уйгуры упадут в реку, его воины смогут завершить дело и без них.

Туматам на склоне в это время приходилось нелегко. Солнце припекало уже довольно сильно. Спасительные облака исчезли, и даже мокрые скалы вдоль дороги высохли и поменяли свой цвет с чёрного на на бледно-серый. Птицы почему-то молчали. Или, может, сюда просто не доносились их голоса? Снизу доносилось шуршание быстрой реки, которая перекатывалась через острые камни.

Когда впереди послышался стук копыт, Богдан сразу понял, что всадники спешат. Удары были частыми и неравномерными, темп был не такой размеренный, как при обычной рыси. Гортанные голоса и постоянные выкрики только подтверждали это. Что там? Поверили или нет? Купились на «живца»? Или разгадали их замысел?

Мелкие камни, песок и пыль вылетали из-под копыт и сыпались вниз. Богдан представлял, как трудно было остальным туматам держаться, как они зажимали носы и дышали ртом, стараясь превратиться в неподвижные камни. Песок уже давно попал везде, где можно, даже в уши и глаза. Поэтому Богдан лежал с закрытыми глазами и слушал. Он ждал, когда стихнет стук копыт. А тот всё не стихал и не стихал. Однако вскоре послышались радостные крики. Это первые уйгуры добрались до туматов и остановились. Команды атаковать не было, потому что их командир оказался сзади. Передние лошади топтались на месте, и всадники огладывались назад, ожидая команды.

Богдан приподнял голову и, придерживая кору дерева на затылке, осторожно открыл глаза. Вверху были видны ноги коней и сапоги сидевших на них людей. Они упёрлись в спины своих соплеменников и не знали, что делать. По одежде он понял, что большая часть монголов осталась за ямой. Они просто не дошли до неё и ждали своей очереди проехать вперёд. Дальше ждать было нельзя. Рот был забит песком и пылью. Богдан осторожно собрал слюну и выдавил её языком на руку. В горле не першило. Значит, крик должен был получиться нормально. Он повернулся в сторону товарищей, и закричал изо всех сил:

– Давай!!! – потом кашлянул и крикнул ещё раз: – Давай!!!

Ремни натянулись, брёвна, поддерживающие настил, рухнули, и около десяти монгольских всадников провалились в яму, прямо на воткнутые на дне колья. Оттуда раздались дикие, протяжные крики раненых лошадей. Они заглушили отчаянные возгласы сминаемых ими людей. То же самое повторилось с другой стороны дороги, где пятьдесят туматов выполняли роль «живца». Главное дело было сделано - туматы стояли по другую сторону ямы, в которой бились в предсмертной агонии бедные лошади.

Первая часть плана удалась – почти все разведчики оказались запертыми в узком ущелье между двух ям. В этот момент послышался сначала тихий, а потом всё более громкий, нарастающий по силе вой волка. Это туматы, услышав сигнал из отряда Тэлэка, разнесли его дальше по вершине склона. Теперь должно было произойти самое главное – камнепад. И если Богдан рассчитал всё правильно, то камни пролетели бы мимо туматов.

Те монголы, которые не успели зайти в ущелье и теперь оказались перед ямой, онемели от неожиданности. Их было довольно много, около семидесяти человек. Сначала некоторые хотели броситься на помощь своим товарищам и спешились, как раздался этот дикий вой. И сразу за ним с вершин скал стали падать камни.

Богдан вжался в землю, чувствуя, что приближается самый важный момент. Дикие крики из ямы, паника и ужас тех, кто оказался рядом с ними, шум голосов вдалеке – всё это смешалось и превратилось в сплошной гул, который внезапно сменился страшными ударами. Земля вздрогнула и крики разнеслись теперь по всему ущелью. Камни сбивали с дороги людей и лошадей, с хрустом давили их и медленно перекатывались вниз, пролетая мимо туматов буквально на расстоянии вытянутой руки. Богдан недаром потратил несколько дней, пробуя сбрасывать небольшие камни с горки возле старого гэра шамана. Там была такая же тропинка. И они всегда перекатывались через край, не касаясь той части, которая располагалась ниже. Камни летели по дуге.

Здесь это тоже сработало! Когда грохот стих, послышался свист стрел. В панике уйгуры и монголы стали метаться из стороны в сторону, лошади вставали на дыбы, и очень много уйгуров погибло свалившись с обрыва вниз, на почти отвесный каменистый склон, в конце которого их ждали острые камни. Так получилось, что не пострадали только те, кто стоял перед самой ямой. Камни до них просто не долетели. Их было человек пятьдесят. И среди них, на красивом жеребце сидел Нарсут. От ужаса и безысходности он схватил копьё и кинул его в толпившихся с другой стороны провала туматов. Оно пролетело мимо и упало в траву.

– Вперёд! – крикнул молодой уйгур, показывая саблей на яму, которая стала могилой для десятка его воинов. Но всадники не решались лезть туда. Да и как это можно было сделать? Сначала надо было закрыть яму собственными телами. Никто не решился на это. Им оставалось только развернуться и попробовать пробраться по разбитой дороге назад, к своим. Однако сзади уже приближались странные фигуры с копьями и луками. Это были обсыпанные пылью туматы с Тускулом. Сын шамана отвечал за нижнюю часть ущелья.

Богдан в это время выпрыгнул со своей десяткой из укрытия возле верхней ямы. В голове была мысль о Тэлэке. Тот находился сейчас за спиной большой группы монголов. Он должен был ударить им в спину. А здесь, на дороге, делать уже было нечего. Богдан думал, что враг спешится и навяжет им бой. Но спешиваться было некому. Кое-где стонали раненые, но они не нападали. Внизу ущелья туматы напали на остатки уйгуров. Богдан хотел что-то сказать своим товарищам, но замер и уставился взглядом на распластавшуюся рядом лошадь. Он никогда ещё не видел смерть так близко… И это было ужасно.

Большой камень подмял под себя несчастное животное, попав в нижнюю часть холки, возле седла. Лошадь лежала, неестественно выгнувшись в хребте. Ноги, как палки, торчали в разные стороны и дёргались, как будто её били электрическим током. Из-за края камня был виден раскрытый рот с огромными жёлтыми зубами и кровоточащие ноздри. Как погиб сидевший верхом монгол, было непонятно. Он просто лежал на боку, как будто притворялся. Однако на голове не было шлема, и голова превратилась в лепёшку. На поверхности уходящей вверх скалы блестели серые и жёлтые пятна с маслянистым оттенком. Огромный валун попал всаднику в голову, и мозг разлетелся по поверхности камня, как капли жирного бульона по стенкам грязного казана. Чуть дальше лежал ещё один монгол. У него из шеи торчали две стрелы. Смерть наступила не сразу, он ещё пытался спастись и схватился за стрелы, но, видимо, не успел.

Знал ли Богдан, что вид смерти будет таким ужасным? Конечно, знал. Но это не шло ни в какое сравнение с первым шоком, который вызывает у любого человека вид мёртвого тела.

– Билбэ-э-эт!.. – раздался вдруг громкий протяжный крик с другой стороны ямы. Его парни были уже на той стороне, готовясь напасть на монголов, и только он один всё ещё стоял здесь, поражённый увиденным. Окрик вывел его из заторможенного состояния, и Богдан успел увидеть фигуру на краю ямы. Выбритая голова с чёрным кругом волос, редкие усы и подбородок без бороды, узкий разрез глаз и маленькие точки вместо зрачков. Монгол был без шлема и лука, только с саблей на поясе. Скользкий и мокрый, весь в крови. Но это была кровь лошади. На самом воине не было ни единой царапины. Маленький, щербатый рот не закрывался, тяжело хватая воздух, грудь тяжело вздымалась от нехватки кислорода, ему было тяжело, однако он был полон решимости сражаться. Богдан смотрел на него и ничего не мог сделать.

Всё происходило, как во сне: вот этот невысокий, озлобленный человек вытаскивает саблю, делает первый шаг, второй, третий, замахивается и неожиданно замирает с перекошенным лицом, неестественно прогнувшись в спине. А из живота у него торчит острие копья размером с ладонь. Маленькая ручонка с грязными, короткими пальцами безвольно повисает вдоль тела, из неё выпадает сабля, а бешеная злость на лице сменяется болью и страданием. Ноги теряют силу, колени сгибаются, и монгольский воин безвольно падает лицом вниз, прямо к ногам Богдана.

– Билбэ-э-эт!.. – слышится громкий крик, и тут он вдруг видит молодого охотника, который спас его от смерти. Тот ещё кричал его имя, а на него уже неслись два кочевника.

– Падай! – заорал Богдан нечеловеческим голосом, и юноша, услышав его, рухнул на землю, как они отрабатывали это на поляне. Однако один из монголов наклонился и достал его копьём. Первый раз он попал в нагрудник, а второй – в ногу. Заорав от боли, тумат покатился в сторону и, не удержавшись на краю ямы, упал вниз, на трупы лошадей и людей. Всадники соскочили на землю. Они хотели добить его. – Сто-о-ой! – снова закричал Богдан, перехватывая на ходу копьё, которое всё это время держал в руке и даже не думал о нём. Но теперь оно уже было занесено над головой. Крик на мгновение заставил монголов остановиться и поднять головы. Для одного из них это оказалось последним движением в жизни. Копьё пробило нагрудник и откинуло его на несколько шагов назад. Второй воин попятился и успел вскочить на лошадь.

В это время Тэлэк строго выполнял приказ Богдана: туматы выскочили из засады и выстроились в несколько линий, перекрыв оставшимся монголам путь назад. Передняя шеренга стояла на одном колене. Их длинные острые копья лежали на земле. Всадники оказались в мешке, который с одной стороны сужался, переходя в ущелье, а с другой вёл обратно, на свободу. Горстка стоявших перед ними лесных людей была без шлемов и сабель. Они вели себя, как безумцы, потому что хотели остановить непобедимых воинов Орды своими телами. Это привело монголов в бешенство. Поэтому они допустили роковую ошибку. Вместо того, чтобы расстрелять туматов из своих дальнобойных луков, они ринулись на них лавиной, надеясь смести с лица земли просто телами своих лошадей. Однако когда до застывших в напряжении молодых охотников оставалось не более пятнадцати шагов, Тэлэк выкрикнул команду:

– Поднимай! – и двадцать человек первой шеренги подняли копья, уперев их ближним концом в землю. Вторая шеренга сделал то же самое, и теперь плотность острых железных наконечников увеличилась вдвое. Первые лошади налетели на них на полной скорости. Всадники не успели ничего сделать и по инерции полетели вперёд, напарываясь на такие же копья. Их всех постигла страшная участь: пронзённые толстыми, надёжными древками, они рухнули вместе со своими лошадьми на землю, кое-где зацепив охотников из первой шеренги. И тут прозвучала вторая команда: – На землю! Бросай!

Те монголы, которые скакали во второй линии, успели придержать лошадей, увидев, как встают на дыбы те, кто нёсся впереди, как безжалостно пронзают их страшные длинные копья, как страдают и умирают животные и люди напоровшись на эту неожиданную преграду. И вдруг все те, кто держал эти длинные копья, упали на землю, а у них за спиной появились новые люди. И в руках у них были короткие копья, которые они уже занесли над головой и готовы были бросить прямо в них!

Монголы ещё разворачивались, когда их накрыла волна дротиков. За первым броском последовал второй, за ним – третий. В течение невероятно короткого времени половина всадников оказалась на земле. Одни были ранены, другие – убиты, но ни один из них не мог подняться, чтобы продолжить бой. В этот момент позади них раздался душераздирающий крик «Билбэт!» А затем ещё раз.

Тэлэк понял, что с той стороны к ним спешили на помощь товарищи во главе с чужаком. Однако, судя по крику, что-то там пошло не так. Он не мог нарушить приказ, поэтому сказал своим товарищам приготовиться к очередному броску. Однако монголы пришли в себя и развернулись для атаки. Причём они снова не стали использовать луки. Неожиданно их лошади остановились и всадники развернулись к яме. Там происходило что-то странное и непонятное. И именно это привлекло их внимание.

В это время Богдан перебежал по небольшим выступам на скале над ямой и оказался рядом со своими друзьями. Один был ранен и остался в яме. Но он был жив. Вытаскивать его не было времени. Видя, что всадников впереди всё ещё много, а Тускул не догадается собрать щиты у мёртвых врагов, он принял единственно верное решение.

– Вперёд! Бей лошадей в живот! – выкрикнул он. – Вместе, все вместе!

В голове ещё успела мелькнуть мысль, что лучники на скалах оказались совсем ненужными, и как же их не хватало теперь здесь, но дальше всё закружилось в водовороте боя, и Богдан превратился в робота: отбить копьё, дёрнуть его на себя, добить всадника, ударить лошадь в живот, не дать подняться упавшему врагу, снова добить…

Впереди послышались крики. Это Тэлэк понял, что надо спешить на помощь. Его очередной бросок достиг цели, ещё с десяток монголов оказались на земле. Они оказались очень злыми и визжали, как дикие звери, бросаясь на туматов с саблями и копьями. Однако без лошадей они двигались гораздо медленнее и хуже, чем молодые охотники. К тому же у них ничего не получалось в ближнем бою. Монголы не верили своим глазам: они замахивались на туматов, но их сабли куда-то исчезали, и они оставались перед врагом с пустыми руками. То же самое происходило и с копьями. Удар в грудь почему-то не достигал цели, они проваливались вперёд, теряли равновесие и падали, но копьё поражало пустоту. Зато сразу после этого на голову опускалась палка, и сопротивление прекращалось. Навсегда.

Когда всё было закончено, Богдан обвёл взглядом ужасную картину и повернулся к Тэлэку.

– Всё, давай! Следи за предгорьем. Мы к Тускулу! Собери всё оружие. Слышишь? Всё. Особенно луки. И пошли к лучникам. Пусть бегут туда, к вождю! – пока он перебирался через яму, в голове снова промелькнула досадная мысль – лучники оказались бесполезны, но с ними не было никакой договорённости и никаких сигналов. Надо было давно уже отправить их в южное ущелье. Не продумали. Вот тебе и война по плану!

Богдан добрался до конца узкого ущелья, когда там всё закончилось. Оказалось, Тускул сошёлся в поединке с молодым уйгурским военачальником. Тот свалился с лошади и не проявил особой расторопности. Поэтому получил удар палкой между ног и рухнул на землю. Однако сдаваться уйгур по имени Нарсут не хотел и даже попытался достать Тускула кинжалом, задев тому плечо. Это было последнее, что он видел в своей жизни. Сын шамана просто воткнул ему палку в глаз, пробив череп насквозь.

– Никуда не ходи! Останься здесь! – приказал Богдан, видя, что рана была секущая и не задела артерий. Остальных он забрал с собой и поспешил через холм к вождю. Среди туматов, которые выступали в роли «живца» погибших не было. До них уйгуры не добрались. И они были ещё полны сил. Они присоединились к Богдану.

На другой стороне от стойбища, на так называемой «южной дороге» дела обстояли гораздо хуже. Уйгуры проехали почти до самого конца, но более осторожный сотник по имени Байрак заподозрил что-то неладное и приказал своим воинам остановиться. Это было как раз перед второй ямой, которая должна была захлопнуть западню. Баргуджин не выдержал и обрушил настил со своей стороны. Так он надеялся хотя бы сдержать врага в конце дороги. Вторая группа туматов, услышав его команду, выполнила задачу, как и должна была. Они обрушили настил в начале дороги. Однако бедные туматы не знали, что делать с теми монголами, которые не зашли в ущелье и остались с другой стороны. Когда на запертых в западне всадников посыпались камни, десять охотников выскочили из укрытия, чтобы напасть на них сзади. Храбрецы не видели, что опасность притаилась с другой стороны ямы. Здесь монголы не допустили ошибку и воспользовались своими луками. Стрелы попали в спину. Туматы так и полегли они один возле другого, вытянувшись головами в сторону своего стойбища.

Камни тоже принесли не столько вреда, как в узком ущелье. Здесь дорога была шире, уйгуры оказались расторопней, поэтому смогли избежать точных попаданий. А когда лучники ситучей стали стрелять по ним сверху, они успели закрыться щитами. Увидев это, монгольский сотник Байрак рассвирепел от ярости, поняв, что его заманили в ловушку. Прощать такую подлость он не собирался. Ему бы развернуться и ускакать на стоянку основного войска, но как он мог появиться перед Субэдэем-багатуром, не выполнив задание? Это было равносильно самоубийству. Так лучше было совершить его здесь и сейчас. Так думал главный монгольский разведчик.

С одного края ямы, за которой прятались туматы, можно было проехать на лошади. Поэтому Байрак быстро оказался на другой стороне. Те, кто должен был сдержать его, лежали со стрелами в спинах. Монголы быстро поскакали к концу ущелья, где точно такая же яма была наполовину заполнена телами уйгуров и их лошадей. Однако около трёх сотен всадников всё ещё были живы.

– Загоняй лошадей! – приказал он одному из уйгурских командиров.

– Но это же наши лошади…

– Тогда сам прыгай! Быстро! – монгол был готов завалить эту яму их телами. Дрожащим голосом командир уйгуров отдал приказ сталкивать лошадей вниз. Низкорослые лучники с большими луками выстроились у края, прикрывая их движение. Другие стояли наготове вдоль склона, ожидая появления стрелков туматов. Как только наверху мелькала чья-то фигура, к ней сразу устремлялись десятки стрел. Так преимущество охотников было сведено монголами на нет.

Когда яма наполнилась, стрелы полетели в сторону столпившихся напротив туматов. Несколько охотников были ранены. Уйгуры хотели отогнать их подальше и дать возможность спешившимся соплеменникам преодолеть эту ужасную преграду по колышущимся трупам своих лошадей.

Баргуджин не знал, что происходит на другой стороне, там, где молодые охотники должны были встретить второй отряд противника. Но раз оттуда не было никаких сигналов, значит, они сражались. Хотя в душе чёрной тенью промелькнула мысль, что неопытные юнцы, скорей всего, все погибнут.

– Огай, позови своих лучников, – крикнул он вождю ситучей. – Здесь они нужнее.

– Сейчас. Куда их вести?

– Туда, в кусты. Стреляйте по ним сбоку. А мы встретим здесь.

Жаркий день наполнял вязкий воздух ароматами цветущих трав, над камнями дрожало волнистое марево, а небо было таким прозрачным, что, казалось, там начинается дорога в другой мир, мир его предков. Баргуджин мотнул головой. Наваждение пропало. Стоявшие рядом туматы не могли приблизиться к врагу. Длинные монгольские стрелы оказались слишком опасным оружием. А у его охотников не было ни одного щита! Но ведь уйгуры должны как-то перебраться к ним? Как? Неужели по своим лошадям?

Какое-то время вождь смотрел на убийство животных задумчивым взглядом. Но просто так стоять и ничего не делать, означало ждать свою смерть. Воины противника перебирались на эту сторону и разливались по поляне, как грязевой поток во время схода в горах.

– Давай, расходись! – громко приказал Баргуджин. – Копья на землю. Как учили. Второй ряд, давай, Таитиш, Барсай, Хортой! – он выкрикивал имена старших охотников, и те, вздрагивая, начинали выполнять команды. Опытные, сильные люди, они тоже оцепенели, поражённые увиденным. Туматы замерли, как кролики перед удавом, глядя на приближавшегося к ним вооружённого и слаженно действующего противника. И ещё на всех сильно подействовала неудача с камнями. О том, что их десять товарищей бесславно погибли на другом конце ущелья, здесь ещё не знали.

– Сюда, сюда! – это уже Нурэй расставлял тех, кто должен был метать копья над головами первых рядов, как учил чужак. Всё пришло в движение, и вскоре на расстоянии тридцати шагов вокруг ямы образовался полукруг из стоявших на одном колене людей. За ними возвышался второй ряд, дальше – подняли дротики третья, четвёртая и пятая линии. Туматы взяли яму в полукольцо. Всё, как делали вместе с чужаком, когда готовились к этой битве. Однако на самом деле это было только начало.

Островерхие шапки уйгуров стали приближаться, но когда туматы уже были готовы к их атаке. Прижимаясь к земле, враги медленно ползли вперёд, прикрываясь щитами. Вот они уже приблизились на расстояние броска дротика. Но охотники, помня приказ, ждали. И уйгуры не выдержали. Выхватив мечи, они с отчаянными криками бросились вперёд.

– Поднять! – прозвучал приказ вождя, и несколько десятков копий поднялись с земли, целясь в грудь и живот набегавшим врагам. Вторая линия сделала то же самое. Глухие стоны от первых ударов сменились криками боли. Ужас перекосил лица уйгуров, ои пытались упереться ногами в землю, откинуться спиной назад, чтобы избежать смотрящей им в лицо смерти. Но волна напиравших сзади товарищей, подгоняемых криками грозных монголов, беспощадно толкала их вперёд. Не думая, многие стали падать на землю, и это на время спасло им жизнь. Но не тем, кто отчаянно напирал сзади. Спотыкаясь о передних, они наступали на них, прыгали вперёд и сразу же напарывались на одно или два острия.

Туматы не могли больше удерживать копья, на которых висели по два или даже три уйгура. Стоны отчаяния и боли неслись со всех концов этого небольшого поля боя. Дух смерти, как потом говорили об этом старейшины, стал собирать свой обильный урожай, радуясь удачному дню.

Отхлынув назад, первая волна, подталкиваемая постоянно прибывавшими новыми воинами, снова рванулась вперёд, прямо по трупам и телам стонущих раненых. Далеко сзади послышался свист стрел. Это монгольский сотник Байрак, заметив хитрость охотников, решил помочь уйгурам. Однако стрелы монголов не долетели до туматов, и попали в спину своим.

– Вперёд! Все вперёд! – в ярости кричал Байрак, стуча древком по спинам столпившихся у края уйгуров. И вот третья волна, уже более осторожно и медленно, прикрываясь щитами, выглядывая из-за них, как хитрый зверь на охоте, вытянув вперёд сабли, стала приближаться к туматам. Однако охотники были готовы. Громко прозвучала очередная команда:

– Бросай! – зычный голос Баргуджина долетел даже до монголов, заставив сотника Байрака повернуться в его сторону. Но лучше бы он туда не смотрел. То, что он увидел, заставило его кровь застыть в жилах от ярости и злости. Туматы опустились на землю, как будто собирались просить о пощаде. Но вместо этого из-за их спин показались десятки их соплеменников с короткими копьями-дротиками.

– Не-е-ет! – закричал монгольский разведчик, увидев, как несколько десятков островерхих шапок вздрогнули и рухнули лицом вниз, образовав пустоту между уйгурами и туматами.

– Бросай! – раздалась вторая команда, и ещё столько же замертво упали на землю. Баргуджин знал, что запас дротиков был большой, и был спокоен. Однако он не ожидал, что противник окажется умным и сможет перестраиваться по ходу боя.

– Ложись! Всем лежать! Кричи, всем лежать! – заорал сотник Байрак, и команда очень быстро достигла уйгуров по другую сторону заваленного лошадьми провала. – Стрелять! Без остановки! Двадцать стрел каждый. Потом переводите туда наших коней! – приказал он лучникам, и повернулся к остальным разведчикам: – За мной, по спинам!

Сотни стрел устремились в сторону туматов. Теперь лучники уже стреляли вверх, и некоторые стрелы стали долетать до передних рядов охотников. Послышались крики. Почти половина стоявших впереди туматов, были ранены. Ведь у них не было щитов.

– Назад! Отходи назад! – закричал Баргуджин. Надо было спасаться от стрел. Но отступать туматы не умели. Не научились. На это просто не было времени. И вот тут началась неразбериха.

В это время монголы успели перебраться через яму, как муравьи через ствол упавшего дерева, и врубились в их нестройные. Тут сразу стало ясно, что тренироваться – это одно дело, а сражаться – другое. Бесстрашные монголы, орущие рты, зверский оскал и бешеный напор – всё это угнетало даже самых сильных охотников. Баргуджин понял это, когда увидел, как испуганно вытянули перед собой копья туматы и ситучи, как несмело отбивали сабельные удары те, у кого тоже были сабли, как готовы уже были всё бросить и побежать…

– Бей в живот! Бей в ногу! – заорал он вдруг нечеловеческим голосом, вспомнив слова чужака, и даже враги содрогнулись, услышав этот крик. Крепкое копьё с железным наконечником сразу нашло себе жертву. – Помогай! Добивай! – крикнул вождь стоявшим рядом с ним охотникам и рванулся вперёд, как будто это не монголы наступали, а он. Баргуджин попытался остановить своих соплеменников личным примером.

Такой приём на какое-то время принёс успех. Туматы увидели, что монголы не достают до них саблями, и начали делать то, чему так долго учились прошлой осенью и зимой. А когда это стало получаться, к ним вернулась уверенность в своих силах.

С другой стороны сотник Байрак тоже увидел этот порыв и бросился наперерез Баргуджину. Два предводителя столкнулись лицом к лицу, и вождю туматов противостоял очень опытный воин, который сразу разгадал его простые удары. Подставив несколько раз щит, он сблизился к Баргуджином и отбил его копьё в сторону. Теперь оставалось только добить храброго вождя саблей, но Байрак решил показать свою силу. И ещё испугать туматов, чтобы они побежали. Он сделал выпад вперёд, надеясь, что ранит вождя туматов в грудь, а потом мощным ударом разрубит ему голову пополам до самого живота. Однако сабля провалилась в пустоту. А безоружный враг, тяжело дыша, стоял прямо перед ним, вытянув руки перед собой, как будто что-то просил.

Сотник, не думая, сделал ещё один шаг вперёд и занёс саблю над головой. Со всех сторон доносились хрипы и стоны сражающихся воинов, раздавался лязг железа и треск ломающихся копий, вдалеке заржала лошадь, и монгольский разведчик запомнил это, потому что не смог закончить удар. Подлый охотник подставил ему руку и схватил за кисть. Да, он был сильным, этот дикий житель лесов, сумевший вырвать у него саблю! Но у Байрака был нож. Левой рукой он выхватил его из-за пояса и ударил противника под правую руку. Если бы Баргуджин в этот момент стоял на месте, то лезвие вошло бы ему между рёбер по самую рукоятку. Но вождь рванул саблю на себя и вместе с рывком отклонился назад. Это спасло его от смерти, но не от ранения. Нож задел рёбра, грудь и правое предплечье.

Монгол радостно взвизгнул и бросился к своей сабле, которая выпала у раненого тумата из рук. Когда он выпрямился, чтобы добить упавшего противника, перед ним неожиданно выросла фигура другого охотника. В руках у него была самая обыкновенная палка. Тычок в грудь оказался такой силы, что не будь у него металлических накладок на нагруднике, она пробила бы Байрака, как самое настоящее копьё. Отлетев на два шага, монгол не растерялся и сразу же вскочил. Однако храбрый охотник тоже не собирался сдаваться. Он приближался, что-то рыча на своём диком языке. Лезвие клинка должно было остановить его, как и всех остальных противников, которых опытный разведчик встречал до этого. Однако, как и с вождём, его кисть снова наткнулась на подставленную руку врага, а дальше последовал такой сильный удар в нос, что Байрак сразу же потерял сознание и упал спиной на труп уйгура.

Нурэй увидел, что Баргуджин сидит на земле и держится за бок. А к нему уже спешит очередной монгол в железном шлеме с длинной саблей. Крепкая, надёжная палка развернулась в другую сторону, и две широких, сильных ладони сжали её, останавливая врага. Удар достиг цели. Нога у монгола подкосилась, он выронил саблю и заорал нечеловеческим голосом, сложившись пополам. Его соплеменник увидел это и вытянул свой клинок вперёд, собираясь проткнуть Нурэя в выпаде. Однако палка снова оказалась быстрее, и сабля, как лист на ветру, отлетела в сторону от сильного удара по лезвию, а потом и сам монгол упал лицом на землю, получив страшный тычок в глаз.

Бой продолжался. Нурэй подхватил вождя под левую руку и оттащил назад. Туматы не сдавались, но им было тяжело. Они разбились на кучки и сопротивлялись в одиночку, кто как мог. И тут наконец, подоспела помощь! Огай привёл ситучей. Те еле держались на ногах от долгого бега вокруг скалы, но сразу натянули луки и стали расстреливать монголов и уйгуров в упор. Это внесло в ряды нападавших панику. Однако монголы с другой стороны ямы, несмотря на то, что их было не больше десяти человек, выстроились в линию и стали обстреливать лучников ситучей своими длинными стрелами. Те не могли ответить им тем же, потому что их луки были слабее, а стрелы – короче и без железных наконечников. Потеряв почти половину ранеными, ситучи отступили.

Богдан добежал до входа в ущлье и увидел страшную картину: десять туматов лежали со стрелами в спинах. С другой стороны ямы стояли два всадника. Это были монголы. Сердце ёкнуло – значит, что-то пошло не так. Ущелье не было усеяно трупами лошадей и людей. Они были, но не больше десятка.

– Тускул, добей их! Не дай уйти! – крикнул Богдан и поспешил с остальными молодыми охотниками к дальнему концу ущелья. Он не видел, как четверо туматов обогнули провал в земле и набросились на двух монголов, которые поначалу даже не сомневались, что разрубят этих дерзких юношей несколькими ударами сабель. Однако сабли так и не достигли цели, а вот монголы довольно быстро оказались на земле, где с ними сразу покончили.

Бежать было тяжело. Но вот ущелье закончилось. Впереди виднелись фигуры всадников и спешившихся воинов. Это были тридцать уйгуров на лошадях и десять монгольских лучников. Если бы они повернулись, то легко могли бы расстрелять сотню бегущих на них туматов. И даже уйгуры, предприняв атаку в лоб, точно нанесли бы им серьёзные потери за счёт скорости и положения. Однако ни те, ни другие не заметили приближающихся охотников из-за шума и ярости боя. А дальше наступила расплата.

Богдан двигался, как будто вокруг никого не было, и он просто расчищал себе путь, отмахиваясь от ковыля. Так выглядело только со стороны. На самом деле он был сосредоточен и внимателен, как никогда. Первый всадник тронул лошадь и направил копьё в голову. Древко провалилось в пустоту, и за этим последовал такой резкий рывок, что не ожидавший подвоха уйгур вылетел из седла и грохнулся головой об землю. То же самое произошло и со вторым всадником.

Дальше уже подоспели остальные охотники, которые били лошадей копьями, стаскивали нерасторопных уйгуров на землю и быстро добивали. Некоторые из них попытались использовать сабли. Однако «подлые» туматы падали на землю, и дотянуться до них было нельзя. Лишь последние уйгуры догадались достать луки и стали стрелять. Несколько туматов упали, как подкошенные. Богдан схватил копьё сбитого уйгура и крикнул:

– Бросайте! Б