a:2:{s:4:"TEXT";s:65535:"a:2:{s:4:"TEXT";s:65534:"a:2:{s:4:"TEXT";s:65534:"a:2:{s:4:"TEXT";s:65535:"a:2:{s:4:"TEXT";s:65536:"a:2:{s:4:"TEXT";s:65535:"a:2:{s:4:"TEXT";s:65535:"a:2:{s:4:"TEXT";s:65535:"a:2:{s:4:"TEXT";s:65534:"a:2:{s:4:"TEXT";s:65534:"a:2:{s:4:"TEXT";s:65534:"a:2:{s:4:"TEXT";s:65534:"a:2:{s:4:"TEXT";s:65535:"a:2:{s:4:"TEXT";s:65702:"
Глава I. Трофеи и пленные
Сурена сидел на стуле Красса и смотрел, как его воины сгоняют связанных римлян к подножию холма.
– Силлак! – позвал он помощника.
– Я здесь, визирь, – поспешил ответить тот.
– Знаю, что здесь. Поедешь к нашему великому царю Ороду и отвезёшь ему этот подарок, – Сурена кивнул на лежавшие рядом голову и правую руку Красса. – Возьми с собой двух братьев. Что смотришь? – визирь был не в духе, и Силлак не спешил задавать вопросы, чтобы не выглядеть глупо. – Бери этих двух глупых баранов и сотню всадников. Понял? – он криво усмехнулся, и у Силлака отлегло от сердца.
– Да, визирь, – со вздохом облегчения сказал он и поклонился. В это время к навесу приблизился всадник с перекинутым поперёк лошади телом римского офицера. За ним ехал вождь его племени – Абгар из Осроены.
– Визирь, я поймал дикого зверя, который много стоит! – радостно выкрикнул воин и, соскочив с лошади, поклонился Сурене. Стоявшие вокруг придворные и воины переглянулись. Сурена кисло улыбнулся и кивнул помощнику, чтобы тот поговорил с ним.
– Что ты хочешь? – спросил тот, подойдя к воину.
– Я хочу продать моему вождю этого римлянина. Он дорого стоит. Я видел, как он сражается, – опуская пленного, он не удержался и завалился вместе с ним на землю.
К кочевнику подошёл ещё один слуга и они все вместе оторвали от земли бесчувственное тело. Затем перехватили его под руки и подтащили визирю. Сурена посмотрел в перепачканное грязью и кровью лицо и усмехнулся.
– Кажется, я знаю этого римлянина, – сказал он, повернувшись к Абгару. – Тебе не знакомо это лицо? – спросил он араба.
– Это легат Лаций Корнелий, о, великий победитель Красса, – почтительно ответил Абгар и протянул ему шлем Лация. Когда он нашёл его на поле боя, то сразу приказал одному из своих воинов отвезти к визирю, чтобы получить хорошую награду. Пока тот пытался вытащить из-под лошади бесчувственное тело и забросить его на лошадь, Абгар заметил необычный длинный меч, который лежал рядом с телом. Он был чёрного цвета. Спешившись, арабский царь взял его в руки и с удивлением увидел, что на лезвии почти нет царапин и насечек. И это после боя с закованными в железо катафрактариями! Когда его кочевник всё-таки закинул плечи римлянина на лошадь, у того из руки выпал второй меч, больше похожий на длинный нож. Он тоже был чёрного цвета. Абгар подошёл к лошади и осмотрел пояс и плащ Лация. Его воин нахмурил брови, но ничего не сказал.
– Бери золото себе! – хрипло ответил Абгар. – Мне не надо. Он снял плащ, потом срезал ремни нагрудника и шлема, дойдя до пояса. Ножны от меча он тоже отбросил в сторону, но три чёрных ножа без рукоятки оставил себе. Он долго смотрел на них, не понимая, зачем они нужны, и, в конце концов, решил, что легат использовал их для жертвоприношений. Засунув их за пазуху, он спрятал два меча под накидку на лошади и подождал, пока его воин привязывал пленного к своему коню.
Теперь, стоя перед визирем, он не знал, вспомнит ли тот об этих мечах или нет. Сурена тем временем прекратил крутить шлем в руках, покачал головой и сказал:
– Да, хороший шлем, но большой. Надо его оставить. Отнесите его под навес! – он кивнул слугам и только теперь обратил внимание на ждущего вознаграждения араба. Взяв один из кинжалов с камнями, он бросил его кочевнику. – Иди! И радуйся.
– Но этого мало, – с обидой протянул тот, оценив быстрым взглядом камни. Абгар не успел вмешаться, чтобы остановить жадного соплеменника. Сурена удивлёнyо поднял брови и что-то сказал начальнику стражи.
– Тебе мало кинжала из рук самого визиря? – спросил тот, с улыбкой медленно подходя к обиженному воину.
– Нет, не мало, но этот римлянин стоит дороже. Эти камни не… – ответил тот и хотел ещё что-то добавить, но не успел. Начальник охраны резким движением вытащил меч и ударил бедолагу в живот. Тот охнул, согнулся пополам и с дикой тоской в глазах упал на бок, держась за рану.
– Ты ещё тут, Силлак? – спросил Сурена, заметив, что начальник лучников с сочувствием смотрит на убитого воина. Силлак вздрогнул, сделал шаг в сторону, но потом всё-таки спросил:
– Прости за настойчивость, но, может, мне надо передать нашему царю от тебя какие-то слова?
– Хитрый лис. Учишься у Абгара? – усмехнулся Сурена. – Ты будешь хорошим придворным! Передай, что все наши победы мы совершаем во славу его имени и склоняем головы перед его величием! – Сурена поднял руки ладонями вверх и на мгновение замер. Силлак низко поклонился и стал пятиться назад. В это время прискакали катафрактарии Афрата. Они тащили на длинной верёвке тело ещё одного пленного.
– Визирь, – почтительно обратился к Сурене один из них, судя по шлему и ремню, начальник сотни. – Мы схватили того римлянина, которого ты отпустил в Карры. Он убил тогда много наших воинов у реки. Но ты отпустил его. И ещё двадцать человек.
– А-а, – протянул Сурена и покачал головой. – Помню. Как его звали? – он снова повернул голову к Абгару. Тот нахмурился и поджал губы.
– Позволь мне взглянуть на него, повелитель, – попросил араб. Сурена кивнул. Абгар подошёл к телу и сразу же вернулся. – Это легат Варгонт. Невероятно сильный воин. Но он в простой одежде. Как обыкновенный легионер.
– Да, да, помню, Красс наказал его, – самодовольно улыбнулся Сурена. – Римляне уважают дисциплину. Поэтому они так часто побеждают. Но не сегодня.
– Как всесильно твоё знание. Воистину так! – согласился Абгар.
– Скажи им, чтобы оставили здесь, – сказал Сурена слуге. Тот быстро засеменил к воинам Афрата и стал что-то им объяснять, кивая то на Варгонта, то на тело предыдущего незадачливого просителя, чья кровь широкой лужей растеклась вокруг рук, приближаясь к коленям. Сотник тупо посмотрел на чёрное пятно, которое уже стало покрываться тонким слоем мелкой пыли, и нахмурил брови. Когда слуга визиря замолчал, катафрактарий вздохнул и опустил голову на грудь. Ему вручили всё тот же кинжал, и он предпочёл остаться в живых, хотя его лицо выражало явное недовольство.
– Да буден славен Сурена, победитель римлян, – с трудом выдавил из себя катафрактарий и наклонил плечи вперёд. Это должно было означать поклон. Остальные всадники поклонились гораздо ниже и поспешили быстрее уйти.
– Абгар, сегодня вечером жду тебя здесь. Гарема нет, поэтому веселиться не с кем. Кое-что надо обсудить. Завтра же утром собирай всех своих людей. Времени на ловлю римских скорпионов нет. Сами придут, когда пить захочется. Нам ещё надо взять Карры, – Сурена, кажется, начал постепенно смиряться с потерей Красса, а вместе с ним и мирного договора с Римом. На его лице впервые появилась улыбка. – Сафар! – позвал он слугу. – Скачи к Афрату, Табибу и Хазрату, скажи, чтобы пришли после заката!
– Да, господин, – низко поклонился маленький худенький слуга и сразу побежал к лошади.
– Сохр! – окликнул визирь другого слугу. – Скачи к Кхабжу. Пусть везёт гарем в Карры. Там и повеселимся от души.
Раздав все приказания, он лёг на шкуру и попытался закрыть глаза. Но расслабиться не получилось. Сурена хотел немного отдохнуть, не думая о прошлом и будущем, но глаза упрямо не закрывались. Перед ними снова и снова проплывали события последних дней, так и не дав ему заснуть до самого утра.
Глава II. Недолгая осада города Карры
Капоний Метелл приказал закрыть ворота, но жители города Карры стали возмущаться.
– Мы здесь давно живём, – кричали они, – а ты – всего год!
– Если Сурена придёт, то он нас всех убьёт. Лучше сдаться ему на милость, – слышалось со всех сторон.
– Милости никому не будет, – пытался возразить комендант.
– Мы не хотим воевать с Суреной!
– Уходите из города и оставьте нас! Мы торгуем, а не воюем!
Он вытер лоб и поправил шлем. А ведь ещё утром ничто не предвещало беды! Всё было спокойно до тех пор, пока в северные ворота не влетел на парфянской лошади центурион Марк Октавий, которому чудом удалось спастись в битве под Синнаками. Новость о смерти Красса и разгроме римлян мгновенно облетела Карры, и теперь город гудел, как растревоженный улей.
– Выставить усиленные караулы! – приказал Капоний Метелл и ушёл на стену. Парфяне могли появиться в любой момент. Римляне ждали почти до самого вечера. Все нервничали. И только когда солнце коснулось горизонта своим диском, на дороге показались первые парфянские всадники. Подъехав к запертым воротам, они развернулись и поскакали обратно.
– Что будем делать, комендант? – спрашивали его центурионы.
– Защищаться, – нахмурившись, ответил тот.
– Но они могут осадить город, и тогда мы умрём через неделю. Воды нет, да и еды – тоже.
– Не смогут, – отвечал Капоний Метелл. – У них много пленных. Им надо возвращаться к себе.
Однако простые воины не были такими проницательными и осторожными, как он, поэтому они думали по-другому.
– Либо уходить надо ночью, либо сдаваться, – говорили они.
– Куда уходить?
– К Евфрату, как Кассий Лонгин.
– Не дойдём. Догонят.
– Да, это точно.
– Сколько их?
– Да тысяч десять было. Но какая разница. Люди в городе против нас. В любой момент могут ворота открыть.
– Могут…
Римляне качали головами, но никаких действий пока не предпринимали. Ночь прошла спокойно. А когда наступило утро, их ждал у ворот всего один человек.
– Комендант, там стоит тот грек, который был с Крассом, – влетел в палатку начальник смены.
– Какой грек? Купец?! – подскочил Капоний.
– Наверное.
– Сейчас, иду, – он быстро застегнул ремень, проверил меч и надел шлем. Быстро поднявшись на стену, Капоний действительно увидел внизу Андромаха. Тот сидел рядом с лошадью и постоянно поправлял на голове повязку, которая прикрывала голову от палящего солнца.
– Вон он! – показал караульный.
– Что тебе надо, сын гиены?! – крикнул Капоний. Андромах медленно поднял голову, приложил ладонь ко лбу и прищурился.
– Комендант? – сиплым голосом спросил он.
– Да!
– У меня есть предложение, – кратко сказал грек.
– Римляне не слушают никаких предложений от врагов и предателей! – всё так же яростно прокричал Капоний.
– Да, да, я знаю, – отмахнулся рукой Андромах, как будто слова Капония были для него назойливой мухой. – Но ты всё-таки послушай! Может, кто-нибудь поумней тебя там, рядом, тебе посоветует, – он был неожиданно смел и спокоен. Капоний видел, что на стенах уже собралось много горожан, которые хорошо знали этого купца, и это ему не нравилось. Андромах вытер лоб и продолжил: – Я здесь один. Пока один. Потому что я не хочу смерти моих друзей. Я не хочу, чтобы этот город, в котором я прожил столько лет, разрушили из-за глупости, – он снова поправил сползающую повязку. – Сурена предложил мне стать вместо тебя комендантом города, – от этих слов Капоний чуть не рванулся вниз, чтобы убить его на месте, но вовремя сдержался. – Есть два пути, Капоний. Первый, ты уходишь со своими легионерами куда хочешь, и люди продолжают жить, как раньше. И второй – вас убьют, город разграбят, а всех жителей продадут в рабство. Так что, выбирай, – закончил грек и замолчал. Все горожане слышали эти слова, и на стенах на какое-то время воцарилась мёртвая тишина. Андромах улыбнулся.
– Римляне не сдаются! – крикнул Капоний Метелл, но в этот момент кто-то потянул его за локоть назад.
– Комендант, – это был начальник утренней смены, – люди в городе вышли на улицы. Идут открывать ворота. Так что, может, нам принять предложение этого грека?
– Ты что, уже забыл, что произошло с Крассом?! – заорал Капоний. – Он тоже послушался этих сладких речей, и его сразу убили.
– Но у Красса было шесть легионов, почти тридцать тысяч человек, а у нас всего одна когорта и обоз. Это пятьсот человек. Что мы сможем сделать? Помощи будет ждать неоткуда. Красса больше нет, – офицер замолчал. Капоний понимал его, но он был старый воин и прекрасно знал, что спокойно уйти из города им не дадут.
– Прости, Фабриций, – он положил руку на плечо начальнику стражи. – Уходить надо было раньше. С Гаем Кассием. Я отказался. Теперь остаётся только подороже продать свою жизнь. Я не могу сдаться. Поэтому приказываю: держать оборону до последнего гастата, – он посмотрел в глаза центуриону и понял, что тот не нарушит приказ.
– Хорошо, – наконец, ответил центурион. – Я передам приказ остальным, – он опустил голову и быстрым шагом направился вниз по лестнице.
Андромах, так и не получив ответа от римлян, вернулся к Сурене. Тот печально покачал головой и сказал:
– Подождём до полудня. Они сами откроют ворота.
Обстановка в городе тем временем накалялась. Дойдя до северных ворот, толпа взбунтовавшихся горожан стала закидывать стражников камнями. То же самое через какое-то время стало происходить и у других ворот.
– Мы не сможем сражаться на стенах и у ворот, – доложил ему начальник очередной смены.
– Что ты предлагаешь? Сдаться? Как галлам? Бренна[1] сказал: «Горе побеждённым». Откупаться нечем. Нас убьют, как жертвенных баранов. Будем защищаться.
– Комендант! – к ним подскакал всадник. – Северные ворота открыты! Скоро парфяне будут здесь!
– Немедленно отходить к западным воротам. Все в лагерь! – приказал Капоний и сам вскочил на коня. С этого момента начался ад. Парфяне ворвались в город и стали убивать всех, кто им попадался. В основном это были обезумевшие от ужаса мирные жители. К вечеру всё было кончено.
Глава III. Расправа над жителями города и римлянами
Город грабили два дня. К середине третьего почти всё, что можно было вывезти на лошадях и верблюдах, было вывезено, а большая часть населения убита. После обильной добычи в виде пленных римлян, парфяне не горели желанием возиться с жителями города, которые стоили на рынке рабов намного меньше, чем крепкие легионеры. А ремесленников в этом торговом городе было мало.
Андромах бегал по улицам вместе с двумя помощниками, стараясь найти Зульфию. Но её нигде не было. Он плакал и кричал, но это не помогало. Зульфия как сквозь землю провалилась. Внезапно страшная догадка осенила его расстроенный рассудок, и он кинулся к амбару. Откинув настил и спустившись вниз, он увидел, что кувшин пуст и мешочки с золотыми монетами пропали.
– А-а! – застонал он ещё сильнее от мысли, что потерял не только любовницу и служанку, но ещё и деньги. – Быстрее! – он схватил двух новых слуг за руки. – Быстрее в лагерь парфян! Она может быть там. Она точно там! Они её схватили. Бегите! – и сам заковылял в сторону восточных ворот, куда парфяне сгоняли немногочисленных пленных. Но Зульфии там не было.
– Сурена уходит! – крикнул запыхавшемуся купцу один из слуг визиря, посланный за ним. – Тебе приказано немедленно прийти к нему.
Когда Андромах добрался до навеса, под которым сидел парфянский визирь, он с трудом передвигал ноги.
– Благодарю тебя… – смог выдавить он из себя и рухнул на колени.
– Мы уходим в Ашшур, – сказал Сурена, – а этот город оставляем тебе. Я держу своё слово.
– Благодарю тебя, – повторил Андромах и покачал головой, стараясь проглотить слюну. Сурена сделал знак, чтобы ему дали воду. Грек с жадностью сделал несколько глотков, но подавился и закашлялся, стараясь прикрыть рукавом рот. Визирь презрительно скривил губы.
– Никогда не торопись пить воду. Водой надо наслаждаться! – поучительно произнёс он. – Теперь этот город принадлежит царю Ороду. Ты должен будешь платить десять талантов золота и двадцать серебра[2] в год. Для такого купца, как ты, это немного. Позаботься о том, чтобы здесь как можно быстрее поселились другие люди.
– Я сделаю всё. Благодарю тебя, великий Сурена, пролепетал Андромах. – Я уже послал людей в Ихны, Зевгму и Наттинах.
– Быстрый ты, однако. Не хочешь взять себе кого-нибудь в помощники? – с коварным прищуром спросил он, кивнув в сторону римлян, которых в этот момент проводили мимо. – Вон, даже комендант остался жив. Нужен тебе? Будет воду носить, лошадей чистить, – Сурена громко расхохотался, и вместе с ним захихикали стоявшие вокруг приближённые.
– Это слишком большой дар для такого маленького человека, как я, – с жалкой улыбкой попытался отказаться Андромах. – Я благодарю тебя за твою милость, визирь.
– Эй, Сатх, – позвал Сурена слугу. – Веди сюда этого павлина! – он ткнул рукой в сторону Капония, который был весь в кровоподтёках и синяках, оборванной тунике и покрыт пылью.
– Нет, нет. Ты меня не так понял, – засуетился Андромах. – Я, я, не… не то хотел сказать.
– Что? – удивился Сурена. – Тебе, что, не нужен такой раб?
– Такой раб никогда не будет работать хорошо, – осмелев, ответил Андромах.
– Тогда его надо убить! – расхохотался Сурена.
– Нет, он мне вообще не нужен. Благодарю тебя, визирь, – снова взмолился Андромах, однако тот его не услышал. И несчастный купец понял, что совершил ошибку. Однако было уже поздно.
– Значит, ты отказываешься от моего подарка? – со скрытой угрозой в голосе спросил визирь.
– Нет, не отказываюсь, – опомнился он, поняв, что лучше избавиться от этого римлянина в будущем без свидетелей, чем нажить себе неприятностей сейчас.
– Отказываешься, я же вижу, – покачал головой Сурена.
– Нет, не отказываюсь, но лучше убить такого раба, чем кормить зря, – опять, не подумав, сказал Андромах и сразу же поплатился за это.
– Ну, так вот и убей! – в глазах у Сурены загорелись огоньки радости в предвкушения забавы. Он сделал знак слуге.
– Я… я… не воин, – пролепетал ломающимся голосом грек, а слуга тем временем достал кинжал и вложил в его дрожащую руку. Перепуганный грек поднял клинок перед глазами, и на его лице застыл ужас. Капоний Метелл стоял в двух шагах со связанными руками и тупо смотрел в пустоту одним глазом. Второго видно не было – он скрылся под разрубленной бровью, которая нависла над щекой и прилипла к ней вместе с запёкшейся кровью.
– Давай дадим меч этому римлянину! Может, он захочет убить такого малодушного хозяина, как ты, и стать свободным? – зло усмехнулся визирь и кивнул воину, который стоял рядом с Капонием Метеллом. Тот молча вложил меч в связанные руки коменданта и сделал два шага назад. Андромах взвизгнул, увидев оружие в руках своего врага, и отскочил в сторону. Слуги визиря со смехом схватили его под руки и вернули назад.
– Нет, нет, не надо, о, великий Сурена! – завизжал диким голосом грек. Все вокруг рассмеялись. Визирь поморщился.
– Ну, что, теперь ты сможешь убить своего раба? – спросил он.
– Да, да! – выдавил из себя Андромах. Капоний Метелл поднял голову и плюнул в сторону Сурены. Потом бросил меч под ноги и ещё раз плюнул. Теперь уже на меч.
– Ну? – визирь поднял брови вверх и протянул руку вперёд. Лёгким движением пальцев он показал Андромаху, что тот может приступать к делу. Одержимый ужасом и животным страхом тот с неожиданной для его тучного тела прытью кинулся вперёд и стал тыкать мечом в грудь и живот римлянина. Удары были неточными и неглубокими и только причиняли боль Капонию, который продолжал стоять, истекая кровью. Сурена брезгливо поморщился. Андромах нанёс римлянину не меньше двадцати ударов и устал. Он остановился и опустил руки, задыхаясь от напряжения. В глазах у него потемнело, и всё вокруг поплыло. Ему чудом удалось устоять на ногах и не упасть. Комендант города продолжал стоять, с ненавистью и презрением глядя на него единственным глазом. Андромах услышал, как Сурена что-то сказал стражнику, который был у него за спиной. Ему показалось, что это был приказ убить его. В воздухе раздался резкий свист меча, и он отчаянно заморгал глазами, не понимая, что происходит. Лицо римлянина, которое находилось на расстоянии вытянутой руки от него, медленно изменилось: глаз дёрнулся и застыл, как каменный, губы опали вниз, голова плавно завалилась набок, упала ухом на плечо, а оттуда – прямо в пыль. Андромах стоял так близко, что кровь из шеи хлынула ему прямо в лицо. Он сначала даже подумал, что это была его кровь – горячая и до тошноты липкая. Но когда на него упало обезглавленное тело Капония, Андромах вдруг пришёл в себя и заорал нечеловеческим голосом:
– А-а-а!!!
– Хорошо кричит! Если доживёт до утра, выкрутится, – Сурена расхохотался. Страх грека был настоящим, и это было приятно. Один из воинов взял голову коменданта города за волосы и поднял над землёй, вопросительно глядя на визиря.
– Вот, купец, – сказал Сурена, – смотри, что значит воевать, а не торговать. Оставь голову ему, – сказал он воину. – Пусть насадит на кол и поставит у ворот. Чтобы все остальные помнили, что стало с римлянами. Через два лунных месяца сюда придёт тысяча всадников. Они будут охранять город. Жди их и учись торговать пеплом! – закончил визирь.
К вечеру парфян уже не было. Андромах в одной рубашке лежал на глиняной лавке, поливая своё тело тёплой водой из корыта для верблюдов. Это было всё, что у него осталось в этом городе. Он никак не мог смириться с потерей золота, но теперь у него была власть. И Андромах уже знал, как воспользоваться ею, чтобы вернуть всё, что потерял.
Глава IV. Сатрап Ород на пути в Армению
Парфянский сатрап Ород спешил доехать до границ Армении как можно быстрее. В дороге он радовался молодости, задору и храбрости своего старшего сына, Пакора, который везде хотел быть первым, пусть, порой, это и выглядело смешно и безрассудно. Зато он не сидел месяцами в городах и не слушал глупые рассказы мудрецов и стариков о былом величии уже давно исчезнувших народов. Пакор сам хотел добиться такого же величия.
– Кажется, впереди армяне, – сообщил начальник дозора, высланного вперёд к реке ещё утром. Он был весь в пыли, но выглядел бодрым. Ород одобрительно кивнул головой.
– Где? – коротко спросил он.
– На той стороне. Но ещё далеко. Едут по дороге. Очень медленно. Мы увидели их с нашего берега. У нас тут выше.
– Молодец, – похвалил его царь, продолжая есть вкусное, только что снятое с огня мясо.
– Отец, позволь мне напасть на них! – с жаром выпалил Пакор.
– На кого? – с улыбкой спросил Ород, который давно перенял у Сурены манеру задавать вопросы, чтобы поставить собеседника в тупик перед собственной глупостью. Хотя, если бы его сейчас спросили, откуда у него такая привычка, он, не задумываясь, ответил бы, что она досталась ему по наследству от отца.
– На армян. На предателей! – с жаром ответил Пакор.
– Так на армян или на предателей? – опять спросил Ород.
– Как это? – опешил Пакор. – Разве армяне не предатели? – он явно был ошарашен своим открытием, к которому его подтолкнул отец.
– Не все армяне предатели, сын мой, – прожевав вкусный кусок бедра с жиром, заключил царь. – Как и не все парфяне – друзья. Помни об этом.
– Отец, я тебя не понимаю. Тогда давай накажем тех армян, которые нас предали, – не сдавался он.
– Давай, – с улыбкой согласился Ород. – Только сначала скажи мне, где они.
– Как где? – снова был обескуражен Пакор. – За рекой.
– Ты уверен?
– Да, отец. А где же им быть? – для него всё было ясно.
– Ты сейчас находишься на их земле. Так?
– Так, – согласился Пакор, не понимая, куда тот клонит.
– Они знают эти горы и дороги лучше тебя. Так?
– Так, – опять согласился сын.
– Как ты думаешь, если бы ты был на их месте и хотел напасть на нас, стал бы ты открыто двигаться вдоль небольшой равнины, да ещё так, чтобы тебя было видно со всех сторон даже муравьям?
– Хм, – Пакор был озадачен. – Наверное, нет. Я бы напал сверху, с горы или из засады.
– Молодец. Тогда здесь уже стоял бы Рахмет, которого ты послал в горы. Он первым бы увидел врага. Правильно?
– Правильно, – согласился Пакор.
– А Рахмета нет, и вряд ли он скоро появится, – Ород вытер руки о край халата и взял чашу с водой из рук слуги.
– Тогда, получается, мы не собираемся воевать с Артавазом?.. – нахмурил густые брови Пакор, и царь заметил, как поразительно он в этот момент был похож на свою мать, красавицу Лаодику.
– А кто тебе сказал, что мы собираемся с ним воевать? – с наигранным удивлением, как будто сам слышал это в первый раз, спросил он.
– Ты! – мгновенно ответил сын. – Ты же сам говорил, что Артаваз заслуживает наказания за то, что хочет заключить мир с римлянами.
– Да, но это не означает, что мы идём с ним воевать, – уклончиво ответил царь.
– А что же ещё это означает? – не унимался Пакор. – Если мы берём десять тысяч человек и мчимся на север, то зачем, скажи?!
– Ну, допустим, – Ород поднял глаза на сына и, предвкушая его эмоции, сделал большой глоток воды, – мы спешили сюда, чтобы провести вместе время на охоте, а потом на пиру, – он хитро улыбнулся и сделал паузу. – Может быть, царь Артаваз только подумал о том, чтобы заключить мир с римлянами, но ничего не сделал… а потом передумал и захотел заключить мир с Парфией. Такое может быть?
– Может. Но тогда его надо предупредить, чтобы он больше никогда не смотрел в сторону Рима.
– Царь Артаваз не глупый человек, и он сам предложил мне отдать за тебя свою юную дочь Таланик. Чтобы скрепить узы братства между нашими народами и больше не смотреть в сторону Рима, как ты сейчас сказал.
– Отец, ты шутишь? – с недоверием спросил Пакор.
– Нет. А разве ты не понимаешь, что другого быть не может?
– Нет, не понимаю, – ответил со вздохом сын. Он действительно не понимал сути всех хитросплетений, которые объяснял ему отец. Ему нравилось нападать и побеждать, а зачем и на кого, было неважно.
– Мы уже давно обсуждали с Артавазом твою свадьбу. Но приход римлян всё испортил. Артаваз занервничал, римляне отрезали его на севере, поэтому он долгое время молчал. Но не всегда молчание надо расценивать как предательство, ты согласен? – с улыбкой посмотрел на него Ород.
– Согласен, – кивнул головой Пакор.
– Лучше поезжай к реке вместе с ним, – он показал на дозорного, – и последи за передвижением армян. Больше пользы будет. И никаких атак и угроз, понял?! – Ород нахмурил брови и посмотрел на сына, ожидая ответа. Но тот был так расстроен своей недальновидностью, что ответил без злости и скрытого недовольства, как это бывало в таких случаях:
– Понял, понял. Действительно, лучше освежиться у реки.
– Давай, поезжай, – кивнул царь и довольно откинулся на шкуры.
Армяне добрались до берега только к вечеру. Они выслали вперёд послов, которых сразу же привели к Ороду.
– Царь Артаваз приветствует тебя, о, великий владыка Парфии, – с низким поклоном сказали они.
– Хорошо, – кивнул головой Ород и самодовольно посмотрел на Пакора. Тот опустил взгляд.
– Царь Артаваз просит тебя пожаловать завтра утром на землю Армении, чтобы щедро угостить тебя и всех твоих воинов. Для него это большая честь встречать великого царя Парфии на своей земле.
– А что ж вы так долго шли? – с усмешкой спросил сатрап.
– Много еды и воды везли, – тоже улыбнулся посыльный. – Войско твоё велико, поэтому мы долго готовились, – добавил с поклоном он.
– Узнаю Артаваза! – воскликнул Ород и хлопнул себя по коленям. – Ну, хитрый тигр! Ладно, передайте ему, что завтра будем. Пусть готовит пир. Так и быть!
– Пусть всегда над тобой будет ясное небо, владыка Парфии, и вода никогда не иссякнет в твоих колодцах! – поклонились довольные послы. Им было приятно, что царь Парфии не стал придираться к их словам и воспринял все ответы с радостью. Артаваз приказал им быть муравьями в траве, журчащим ручейком между скал, приветливой и покорной виноградной лозой. Поэтому при прощании их улыбки были искренними.
– Возьмите от меня по золотой монете. Пусть они радуют ваши сердца по пути к вашему царю, – милостиво произнёс Ород, и все придворные заметили, что это было с ним впервые. Обычно сатрап никогда не проявлял знаки внимания по отношению к простым воинам и послам. Но в этот день Ород действительно был очень рад. Ему не хотелось воевать с Артавазом, да ещё в горах, где сверху всегда могли свалиться огромные камни, перегородив дорогу с двух сторон. А огромные стены Тигранакерта требовали длительной осады и специальных стенобитных орудий, которых у него с собой сейчас не было. К тому же, Артаваз сам принял решение выступить на стороне Парфии, а не Рима, хотя армия Красса была в три раза больше армии парфян. Теперь оставалось дождаться известий от Сурены. Ород не сомневался, что Красс будет преследовать его визиря до последнего и, скорей всего, победит. Но Сурена был не так прост, чтобы дать загнать себя в ловушку. Ород боялся, что римляне всё-таки доберутся до столицы, но он тешил себя надеждой, что туда дойдут не все воины Красса. Сурена об этом позаботится. Где-то там, неподалёку от столицы, он, видимо, вынужден будет принять бой и погибнет, потому что дальше идти ему будет некуда. Если римляне возьмут столицу, то Сурена предпочтёт погибнуть в бою, чем остаться в живых. Тогда в армии Красса останется ещё меньше людей. Поэтому мирное предложение Артаваза очень обрадовало Орода. Армянский царь сохранил ему армию и теперь наверняка ещё предложит своих воинов, чтобы добить Красса на юге – обессилевшего и потерявшего большую часть легионеров.
Так думал сатрап Парфии Ород. А царь Армении Артаваз думал совсем по-другому, но их цели в этот момент совпадали. Он понимал, что если Красс победит Сурену, то не остановится в столице Парфии. И если на пути римлян к Индии не произойдёт ничего непредвиденного, то после столицы Парфии Марк Красс устремится дальше на юг, к сказочным богатствам другой страны. И ничто уже не сможет удержать его от этого похода. Даже умный Гай Кассий и преданный Лаций Корнелий. В таком случае, у его Армении будет время. Много времени. Два-три года, а, может, и больше. За это время можно будет укрепиться на западе и подумать о мирном договоре с Римом. Когда Красс вернётся из Индии, то сразу же захочет наказать Орода и тогда Армении останется только ждать, кто победит. Ждать, только ждать – вот позиция победителя, и Артаваз старался не спешить со сложными решениями. С другой стороны, если Красс не вернётся из Индии, то ещё неизвестно, когда у Рима хватит сил послать в Сирию новую армию. Даже римский полководец Лукулл, разрушивший Тигранокерт шестнадцать лет назад, хотел после этого уйти на юг, где было теплее и больше свободного пространства. Но ему не дали недоброжелатели в Сенате. Они вернули его в Рим. Пришедший вслед за ним Гней Помпей тоже не любил воевать в холодных горах и постарался как можно быстрее завершить войну с Арменией и вернуться обратно, в Рим. Поэтому на сегодняшний день мир с Парфией был для Артаваза и Армении выгоднее. А завтра… завтра всё могло измениться, лишь бы только под стенами Тигранокерта не стояли десять тысяч всадников Орода. На этот раз Артаваз оказался прав, и будущее это подтвердило.
Утром два десятка армянских всадников прибыли в лагерь парфян и стали ждать, когда им сообщат о готовности царя и его свиты. Их легко было отличить от парфян по остроконечным длинным шапкам из козьей шкуры, которые хорошо защищали в холод и были удобной подушкой во время сна при длинных переходах. Рубахи они заправляли в штаны, которые подпоясывали верёвками или ремнями. На плечах у них были длинные накидки из валяной шерсти или сшитых козлиных шкур. Они закутывались в них, как в одеяла, и могли так часами сидеть на одном месте, сохраняя внутри тепло.
– Царь готов! – сообщил им ближе к полудню начальник стражи. Армяне встали и направились к реке, чтобы показать брод.
– Пусть сначала перейдут лучники и половина всадников, – сказал Ород сыну. – Если всё нормально, тогда перейдём и мы с остальными.
– Отец, ты же говорил, что Артаваз не собирается на нас нападать! – удивился Пакор.
– А я и не отказываюсь от этих слов. Но вдруг лошади поскользнутся, или берег осыплется. Знаешь, всякое бывает. А отсюда, согласись, всё видно как на ладони. Пока они будут переправляться, мы успеем осмотреться.
– Ты – сатрап, и мудрость твоя безгранична, – склонил голову Пакор. – Думаю, даже Сурена не смог бы поступить лучше! – добавил он. Но лучше бы он этого не говорил. Улыбка Орода сменилась кислой гримасой, и он постарался отвернуться, чтобы не выдать своего разочарования. Даже сын ценил Сурену выше, чем его. С возрастом это стало всё больнее и больнее задевать его самолюбие. И мириться с этим ему было всё тяжелее и тяжелее.
Через некоторое время первая часть парфянской армии без проблем переправилась через реку, и Ород дал команду переправляться второй части. Артаваз встречал их на другом берегу со своими придворными.
– Приветствую тебя, сатрап Ород! – громко воскликнул он. – Да будет плодоносна земля твоего царства и благополучна твоя жизнь!
– Благодарю тебя, Артаваз, – кряхтя, ответил Ород. – Ты один? – постарался как можно искренней спросить он, изобразив на лице удивление.
– Все мои воины готовят пир для тебя, царь, – ответил тот.
– Да я не о воинах, старый ты хитрец, – хитро усмехнулся Ород.
– Если ты говоришь о моей дочери Таланик, то она с нетерпением ждёт приезда твоего красавца-сына, о котором ей уже все уши прожужжали женщины. Она готовится. Хочет выглядеть красивой. Сам знаешь, эти женщины… вечно им всё не то – не те ткани, не то золото, не те украшения.
– Да, они не знают, что преданность и дружба дороже золота, правда?
– Ты прав, мудрый сатрап. Тут мне добавить нечего.
– Льстишь, хитрый ты человек, – покачал головой Ород. – Ну, что ж, поехали к тебе. Поговорим о свадьбе сына.
Глава V. Встреча в Тигранокерте
До Тигранакерта они добирались целую неделю. И когда впереди замаячили толстые, каменные стены армянской столицы, многие с радостью вздохнули. Ород не вздыхал, но в душе тоже испытал облегчение. Штурм такого города даже с хорошо подготовленной армией мог бы длиться год. И всё потому, что вода в город поступала с другой стороны, и жители не боялись умереть от жажды. При осаде это было очень важно. И хорошо, что всё решилось миром.
Недалеко от ворот Артаваз остановился и поднял руку вверх. Решётка была уже давно поднята, на высоких стенах толпились тысячи жителей, а у входа выстроились всадники. Увидев своего царя, люди радостно закричали. Артаваз подъехал к самому краю моста, который одновременно служил подъёмными воротами, и спрыгнул с коня.
– Дорогому гостю всегда почёт и уважение в нашей стране! – проговорил он как можно доброжелательней, прижав руку к груди. Ород поднял голову и увидел, что весь путь, от того места, где стоял Артаваз, до поднятой решётки был устлан коврами. По обеим сторонам стояли девушки с цветами и фруктами. Он улыбнулся и вдруг замер. Его лицо как будто окаменело. Артаваз заметил эту перемену и быстро оглянулся. Всё было в порядке, все улыбались, дорога была свободна. Он нахмурился. – Что-то не так, великий сатрап? – тихо спросил он.
– Иди первым, – одними губами произнёс тот. – Мои люди пойдут за тобой.
– Да, но я не могу ехать впереди тебя… сатрап
Парфии мой гость, а гости всегда едут первыми, – попытался было возразить он,
но увидев лицо Орода, осёкся и замолчал. Несколько мгновений Артаваз тоже
неподвижно
