Из тумана медленно выплыли силуэты двух всадников. Сидевший у костра человек вскочил на ноги и кинулся им навстречу. Не заметив свой щит, он сильно ударился о него ногой.

– Ну что, достали лошадей? – скривившись от боли, спросил он.

– Гай Ци́нна, ты, похоже, без нас тут скучал, да? – хрипло бросил через плечо первый всадник и устало усмехнулся.

– Пу́блий, я задушу тебя своими руками! Ну говори! Что там? – Гай явно нервничал и постоянно оглядывался по сторонам. – Нам обязательно будут нужны лошади для перевозки золота. Брат говорил, что без них – никуда!

– Дали, дали лошадей! Только для того, чтобы получить лошадей, надо было сначала достать у жрецов вот этот медальон. Замкнутый круг, короче, – Пу́блий Сципио́н устало опустился на землю и сразу сел у камня. Затем провёл ладонями по щекам. – Вода есть?

– Да, есть! На, держи! И как ты это сделал? – не унимался Гай. На его узком, болезненном лице были написаны нетерпение и страх. – Расскажи! Хоть чуть-чуть… Я так долго вас ждал...

– Марк помог. Я сам бы не додумался, – он кивнул на третьего друга, который привязывал в это время свою лошадь к столбу. Худощавый Гай нервно передёрнулся. – Ну говори! Не мучай! Я уже все караулы сто раз оббежал, такое в голову лезло!

– Не волнуйся ты так, – пробасил третий крепкий товарищ и похлопал его по плечу. Марк Сцево́ла был старше, спокойнее и неповоротливее. Ему немного мешал небольшой живот, который уже трудно было прятать под старый нагрудный панцирь. Он видел, что Гай Ци́нна сильно волнуется, и ему это нравилось. Наконец, он сказал: – Мы пообещали жрецам спасти их от смерти и привести лошадей, если они отдадут нам медальон. Они хотели сначала увидеть лошадей, на которых могли бы спастись, а потом готовы были отдать медальон. Понимаешь? Но лошади были только у варваров. Так что, надо было с ними встречаться. Ещё жрецы сказали, что отдадут медальон, если мы найдём варвара с татуировкой на плече. У него такое странное имя…

– Хо́го, – подсказал Пу́блий и устало улыбнулся.

– Да, Хо́го. Мы добрались до ки́мвров[1], подарили им несколько подарков, привезли много вина и нашли этого Хо́го. Это их вождь. У него на плече был вот такой знак, – Марк поднял рукав туники и показал на плече татуировку в виде трёх улиток. – Мы решили, что я очень похож на варвара. Особенно, если переодеть в шкуры. Потом сделали татуировку, и, вот, как видишь, получилось. Пу́блий тоже себе сделал… на всякий случай. Вдруг со мной что-нибудь случилось бы… Короче, пришли мы к жрецам, показали моё плечо, они подумали, что я варвар, который будет их защищать, и отдали нам медальон. Мы отвезли его варварам, те поплясали с ним немного, потом дали нам взамен лошадей, и мы вернулись за жрецами, чтобы спасти их.

– Ну и как? Что, просто так всё и прошло? Поменяли медальон на лошадей, и всё? А золото нашли? Всё нашли? – Гай дёргался и заламывал руки, как женщина.

– Да нашли, нашли, не ори ты так! – уже без улыбки прикрикнул на него широкоплечий Марк.

– Слава богам, мой брат Луций не соврал! Я думал, что всё неправда, что он всё это выдумал перед смертью. Он всё время повторял, что боится Су́ллы[2]. Говорил, лишь бы только он не узнал! Лишь бы не узнал…

– Не паникуй ты так! Успокойся! Брат твой не соврал. Жаль, что порадоваться с нами не может. Но на его совести тоже немало невинных людей. Они с Марием[3] почти весь Сенат вырезали. Ты это помнишь? – назидательно произнёс Пу́блий Корне́лий.

– При чём тут это?

– При том! Боги тебе указывают, что не надо идти по стопам брата. Будь спокоен, не нервничай, не кричи, и дольше всех проживёшь, – назидательно сказал Марк.

– Тише ты! – взвился от страха Гай. – Услышат! Что дальше делать будем? Пу́блий, ты что молчишь? – нервно спросил он второго друга, который лежал на камне и задумчиво смотрел на свою ладонь.

– Там много золота. Этруски не соврали. Но оно не в храме.

– Я так и знал! – стукнул себя по коленям Гай и довольно ухмыльнулся.

– Ты дашь рассказать или будешь прыгать тут, как лягушка? – грубо прикрикнул на него Марк.

– Короче, мы не убили жрецов… – выдохнул Пу́блий Корне́лий и поднял взгляд на замершего от испуга Гая. В свете полной луны его и без того узкое лицо вытянулось ещё больше, и он уже открыл рот, чтобы возмутиться, но потом выдохнул и безвольно опустился на землю. Пу́блий похлопал его по плечу. – Не расстраивайся! Да, бывает… так вот получилось… Не смогли. Нельзя было. Поверь. Это всё, что я могу сказать. Знаю, что брат твой предупреждал тебя и говорил не верить жрецам. И Сулла приказал их всех убить, но так получилось. Они знали, что мы пришли за золотом и должны были их убить. Знали. Представляешь?

– Как же так? – пролепетал Гай. – Брат говорил, что этого никто, кроме него и Суллы не знает… Кто же им сказал?

– Не знаю, – тихим голосом произнёс Пу́блий Корне́лий. – Но сейчас это неважно. Когда я взял у жреца медальон, то не сразу отвёз его кивмрам. Мы с Марком остановились в городе, и я сделал в кузнице такой же. Потом расскажу, почему. Мы отвезли варварам поддельный медальон. Они отдали нам лошадей, и мы привели их жрецам. Те вывезли на них свои таблички из храма. Но их верховный понтифик сказал, что мы его обманули и не отдали талисман вождю ки́мвров. Как он догадался, не знаю. Он сказал, что тот, кто наденет этот талисман, умрёт. Обязательно. А я вернулся живым. Я, конечно, в это не верю, но как-то не по себе было. Потом мы жрецов вывели из храма и показали, куда ехать. Но они и здесь нас обхитрили. Оказывается, с нами вышли не жрецы, а их слуги. Правда, когда они узнали, что мы действительно хотим их спасти, а не убить, то вернулись за жрецами и уехали. Вот и всё.

– Как всё? А золото где? Вы его нашли?

– Пу́блий нашёл, – пробасил Марк. – Его даже верховный жрец обнял. Вот как бывает! Расчувствовался старик, – он покряхтел и кивнул другу. – Ну расскажи! Умрёт ведь от любопытства.

– Да, жрец обнял меня… Он сказал, что я держу всё в своих руках, – продолжил Пу́блий. – А в руках у меня был только медальон. Вот я и подумал, что надо искать то место, где есть три таких круга, – продолжая смотреть на тёмное пятно на ладони, сказал он.

– И где же ты его нашёл?

– Там же, в саду храма. Под деревьями. Там три дерева росли. А вокруг – дорожки из камней. По кругу. Под ними, оказывается, есть вход в длинный подвал. Вот там всё и лежит. Хитро, очень хитро спрятали. Без жреца не нашли бы.

– О-о… боги всемилостивые! Я так долго ждал этого часа! Когда, когда мы поедем за ним?

– Э-э, понимаешь, тут не всё так просто, – протянул Марк и почесал затылок. – Жрецов-то мы отпустили. И медальон варварам не тот отдали… Так что они сейчас ждут нас на всех дорогах.

– Подожди, – перебил его Пу́блий, увидев, как испуганно забегали глаза несчастного Гая. – Послушай, к этрускам в храм мы сейчас не проберёмся. Там уже наверняка нас ждут ки́мвры. Это точно. Твой легион мог бы прикрыть нас, но что говорить гаста́там[4]? Осторожней, вы грузите наше золото?

– Нет, ни за что! – горячо воскликнул Гай Ци́нна.

– Вот видишь… – Пу́блий Корне́лий задумчиво покачал головой. – Этрурия сдалась. Всё! Теперь Сулла займётся Митридатом Понтийским. Ты это знаешь. Там идёт война из-за Вифинии. А меня Сенат собирается отправить на Сицилию, наводить порядок. Там сейчас никого нет. Сулла убрал на острове всех своих врагов, но и друзей не осталось. Я был с ним на Сицилии, и теперь сенаторы хотят доверить мне поставки хлеба, оливок и масла для Рима. Тебя с Марком они хотят отправить в Азию. Так что я за этот год смогу поставить своих людей на Сицилии и вернуться сюда, чтобы вывезти всё золото. Это наше предложение с Марком. Согласен?

– А куда вывезти? – недоверчиво спросил Гай.

– В Рим, ко мне. Двоюродный брат сейчас как раз собирается покупать землю для дома рядом с Палантином. Может, я себе тоже там возьму. Он в этом деле понимает. Попрошу его помочь советом. Построю дом и сделаю такой же подвал. А сверху посажу сад с тремя деревьями в центре. Как было у жрецов. На память. Или придумаю что-нибудь ещё, чтобы никто не догадался.

– Отлично! Мне эта идея нравится. Тогда возвращаемся назад, да? Остались два города, и всё. Потом либо в Азию с Суллой, либо придём к тебе в сад, Пу́блий! – весело заключил Гай.

– Согласен, – сказал тот. Трое друзей поднялись и, отвязав лошадей, устало направились в сторону лагеря. – Слышь, Марк, возьми его себе! – неожиданно сказал Пу́блий, протягивая медальон другу.

– Чего это ты? Это ж твой талисман! Подаришь Лацию маленькому или дочке Корне́лии. Что, не хочешь?

– Они далеко. Пока доберусь, боюсь, потеряю. Пусть лучше у тебя до встречи побудет. Как примета.

– Ну ладно, давай. Отдам дочурке Лици́нии. Она любит такие всякие штучки. Всё бегает в храм Весты. Может, ей понравится. Или сестре. Вале́рия тоже любит такие странные вещи.

– Отдай, кому хочешь, нам он теперь ни к чему, – одобрительно кивая головой, произнёс он, испытывая облегчение от того, что расстался со странным медальоном. Друзья Пу́блия не знали, что старый жрец, обняв его, сказал напоследок очень странные слова: ‘Ты выжил. Ты найдёшь то, что ищешь. Но медальон тебя больше не спасёт. Он уйдёт от тебя к другому после твоей смерти. Этот человек будет носить его дольше, чем ты. А медальон будет охранять его. Прощай…’

               И теперь Пу́блий повторял эти слова про себя, не зная, как их толковать. Умирать ему не хотелось даже несмотря на то, что он не верил словам старого жреца. Однако, избавившись от медальона, он почувствовал в душе облегчение и решил, что лучший способ не думать об этом – сосредоточиться на Сицилии и доме в Риме, и тогда всё это забудется само собой.

Глава II. В ожидании неизвестных гостей из Рима

После этих событий прошло двадцать лет. Гай Ци́нна погиб в одном из сражений на севере Ита́лики, так никому и не рассказав об их тайне, добродушный великан Марк Сцево́ла вернулся в Рим, подарил медальон своей сестре Вале́рии и ждал возвращения с Сицилии третьего друга, когда его имя неожиданно появилось в списках врагов Отечества. Он направился к диктатору Сулле, чтобы выяснить это недоразумение, и больше не вернулся. Когда третий друг, Пу́блий Корне́лий, узнал об этом, он вернулся в Рим, чтобы забрать спрятанное золото, но сделать это не успел. Кто-то узнал об их тайне и решил сам завладеть несметными богатствами этрусков. Однажды утром их вместе с женой нашли в доме мёртвыми, со следами пыток. Родственники, усыновив их сына и дочь, решили ничего не говорить детям о страшной смерти родителей.

– Варго́нт, ты похож на черепаху! Нож надо бросать быстро, – раздался за спиной голос Лация. Сбоку послышался смех легионеров, которые устанавливали палатки. Стоявший рядом с Лацием крепкий, широкоплечий воин со злостью поднял с земли камень и бросил его в столб. Тот с силой ударился и отлетел под ноги караульному.

– Камнем быстрее, чем этим… – недовольно пробурчал Варго́нт, поднимая с земли свой нож и вытирая его о край туники.

– В тумане мог бы и в него попасть, – Лаций кивнул в сторону караульного. – Ладно, хватит глупостями заниматься! Пошли к лега́ту! Тебе лучше камни и дротики бросать – лучше получается.

– А ему больше нечем заниматься! – крикнул один из легионеров. – Он вчера Лу́кро все деньги в кости проиграл. И ещё хотел шлем поставить.

– Ну это неправда… – поправляя на ходу пояс, пробормотал Варго́нт. – Мы немного поиграли, и у меня ещё остались деньги. А шлем, ты сам знаешь, я никогда… это же, как меч! Ну понимаешь, они шутят…

– Понимаю, – вздохнул Лаций. – В прошлый раз тебе повезло, что смог отыграться. С Лу́кро это не прошло бы. Ладно, давай быстрей! Легат что-то разнервничался. Всех собирает. Может, дальше надо идти. Пока непонятно…

Ещё с утра хмурые горы Га́ллии, такие же насупленные и недоверчивые, как и жившие здесь варвары, купались в ярких лучах весеннего солнца. Однако уже к полудню их вершины покрылись дымкой тумана, который стал постепенно густеть и медленно сползать по расщелинам вниз. К вечеру всю низину у реки заполнила плотная густая пелена. Пятый легион цизальпинской армии Гая Юлия Цезаря прибыл сюда, чтобы разбить лагерь, но легионеры с трудом различали, что происходит на расстоянии вытянутой руки. Такого тумана они не видели уже давно. Старший трибу́н[5] Лаций Корне́лий Сципио́н с улыбкой наблюдал за расхаживавшим по палатке лега́том[6]. Тот заметно нервничал. Но никто не понимал, почему. Племена варваров, по сведениям разведчиков, находились далеко за рекой. Здесь они появиться не могли. Та деревня, рядом с которой они остановились, давно помогала римлянам продовольствием и пенькой, поэтому опасения её жители не вызывали. Купцы из Рима уже успели установить хорошие отношения со старейшинами, и причин для волнений здесь не было. Но лега́т Тере́нций Юлиа́н не спешил отпускать своих подчинённых. И только Лаций знал, что тот ждал возвращения своего гонца.

               Когда раздался стук копыт, лега́т опередил ли́кторов[7] и сам выбежал из палатки.

– Что с ним такое? – недовольно проворчал стоявший рядом Варго́нт. Лаций усмехнулся и похлопал его по плечу. Они подошли к выходу. – Что молчишь? Смотри, как будто невесту встречает…

– Почти невесту, – тихо ответил Лаций, чтобы его не слышали остальные. – Только из мальчиков.

– Ах, вот оно что! – догадался Варго́нт. Пользуясь покровительством Цезаря и влиятельного патрона в Риме, Тере́нций Юлиа́н позволял себе проявлять знаки внимания к молодым легионерам, что, в принципе, не считалось большим грехом, хотя в столице у него остались жена и сын. Во время скучной и однообразной жизни в Га́ллии лега́т любил проводить время с юными легионерами или молодыми повесами из Рима, которые изредка заезжали сюда, чтобы посмотреть на настоящую армию.

– Да, видишь, целый легион привёл для встречи, – сквозь зубы процедил Лаций. Варго́нт ответить не успел, потому что лега́т Тере́нций неожиданно повернулся в их сторону и позвал его друга к себе.

– Лаций, они едут, – нервным голосом, с трудом сдерживая волнение, произнёс он, когда гонец отошёл в сторону, и рядом никого не было.

– Они?

– Да, да, они. Я тоже думал, что будет один… человек… короче, неважно! Едут разные путешественники. И среди них… есть один очень важный посланник.

– Я понял. С ним что-то случилось? – удивился Лаций.

– Пока нет. Но они поехали вдоль реки. Там может быть опасно. Чуть выше есть брод. Варвары могут узнать, что там едут сенаторы и аристократы из Рима, и тогда…

– Сенаторы и аристократы?! – он с удивлением посмотрел на лега́та. Дело принимало совсем другой оборот. Вместо одного молодого римского юноши им надо было теперь встречать несколько десятков аристократов со всей их свитой.

– Да, старики любят путешествовать, ты же знаешь! Нашли время. Решили посмотреть на лагерь Цезаря. И этот… тоже там! Говорил ему… – лега́т снял шлем и вытер лоб дрожащей рукой. – Надо выехать им навстречу. Слушай, бери центу́рию[8] или, лучше, две и выдвигайся вперёд вдоль реки до северного моста. По узкой дороге.

– Прямо сейчас? Но ведь скоро ночь… – Лаций не понимал, к чему такая спешка. – Кто пойдёт ночью без факелов и сопровождения? Ночью все спят.

– Ну и что! Возьмите факелы в обозе, – не слушая его, ответил Тере́нций. – И выступайте прямо сейчас! А я поеду с всадниками по большой дороге. Надеюсь, что они будут там. Но, на всякий случай, ты прикроешь сбоку. Вдруг, захотят полюбоваться рекой или отдохнуть на берегу. Дело молодое, люди странные. Так что, бери центу́рию Варго́нта и – вперёд! – лега́т был настроен решительно, и Лацию оставалось только подчиниться.

– Слушай, а кого ты хоть встречаешь? Кто нам нужен?.. – спросил он, но Тере́нций уже исчез в палатке и не слышал его вопроса. Лаций с недоумением пожал плечами и отправил Варго́нта за легионерами. Вскоре две центу́рии покинули лагерь и отправились в сторону реки. Все шли молча, и казалось, что вокруг ничего нет, кроме тумана и тёмных холмов. Но это было не так. Из всех неказистых хижин, наполовину вросших в землю, покрытых мхом и лишайниками, за ними следили сотни внимательных глаз. Такого большого количества римлян местные жители ещё не видели. Обычно к ним за запасами приезжали не более ста человек, но на этот раз чужие воины заняли все холмы и даже часть деревни. Однако легионеры не заметили не только это. Они не знали, что на другой стороне реки к шуму в деревне прислушиваются многочисленные всадники в меховых шапках и шкурах, которые, по всем сведениям разведчиков, должны были находиться от этого места очень далеко. Это были варвары из племени гельве́тов.

               Легат Тере́нций Юлиа́н ускакал по дороге на восток, старший трибу́н Лаций увёл сто шестьдесят человек вдоль реки на юго-восток, а оставшиеся четыре тысячи легионеров стали расставлять последние палатки, обновлять частокол, углублять рвы и готовить еду по своим восьмёркам^[9].

               На следующий день, проехав несколько десятков миль, всадники лега́та так никого и не встретили. Они продолжили свой путь дальше, пока не доехали до удалённого поста, где их ждали несколько сенаторов и их многочисленные слуги. Долгожданного римского юноши среди них не было. Оказалось, что «юные пташки», как их называли пожилые аристократы, решили поехать вперёд, и, наверное, разминулись с ним по дороге. Тере́нций, кусая губы, приказал всадникам сопровождать патрициев. Он не мог покинуть почётных гостей, которые ехали к консулу, и ему оставалось надеяться, что Лаций найдёт уехавших смельчаков до того, как с ними приключится какая-нибудь беда.

Глава III. Знакомство с юными арделио́нами

Лаций сразу понял, что, добравшись до реки, молодые люди беспечно оставили лошадей на пригорке, а сами спустились вниз и теперь радостно плескались в реке. Чуть в стороне, в небольшой заводи тоже кто-то плавал. Ему показалось, что над водой виднелись две головы. Солнце уже прошло на небе середину пути, ветра не было и воздух буквально звенел от полуденной тишины. Лаций спустился с коня на землю и вздохнул. Усталость давала о себе знать, и он махнул рукой гаста́там^[10], чтобы те тоже сели и отдохнули. Варго́нт сразу повторил команду, и легионеры опустились на землю прямо там, где стояли. Какое-то время всё было спокойно. Наконец, со стороны реки послышались громкие голоса, и между невысоких деревьев показались первые купальщики. Внезапно они затихли, и по изумлённым лицам было видно, что они не ожидали здесь встретить легионеров.

– Всё? Накупались?! – громко спросил Лаций, продолжая сидеть в тени большого куста рядом с лошадьми. Ответа не последовало. – Давайте, быстрей! Одевайтесь и поедем! – приказал он голосом, не терпящим возражений, и вытер внутреннюю сторону шлема пучком сухой травы.

– Я – Марк Ту́ллий… – дрогнувшим голосом попытался представиться первый юноша, который, судя по всему, был среди них главным.

– Марк Ту́ллий Цицеро́н[11]? Или его брат? – с иронией спросил Лаций. – Поправь тунику, оратор, а то весь зад голый! Так на лошади быстро до костей сотрёшь, – добавил он под хохот гаста́тов. Одному из друзей покрасневшего купальщика это замечание и, тем более, смех простых легионеров показались унизительными.

– Ты – воин армии Рима, – надменно обратился он к Лацию, вытянув руку вперёд. – Как ты смеешь оскорблять сына одного из самых влиятельных людей нашего города? Ведь тебя послали сюда, чтобы защищать Рим от варваров, а не смешить этих… – он замялся, не зная, как назвать легионеров, и, видимо, подыскивая правильное слово, чтобы показать их низменное положение.

– Как тебя зовут, храбрый защитник? – устало спросил Лаций.

– Анто́ний Кла́вдий Нозон! – гордо ответил молодой человек и поднял подбородок, чем вызвал новый приступ смеха у легионеров.

– Так вот, послушай, Анто́ний! Меня послали сюда, чтобы спасти ваши голые задницы, которые могли бы уже плавать в этой реке отдельно от ваших голов, – резко ответил он.

– Мы могли бы сами защитить себя в случае необходимости! – нервно реагируя на смех простых воинов, произнёс Анто́ний, подойдя к одной из лошадей.

– Чем? Голыми руками? Или у тебя в реке было другое оружие?

– У них в Риме только одно оружие. Оно ночью хорошо работает, – не сдержался Варго́нт, и легионеры расхохотались ещё громче.

– Прикажи своему воину закрыть рот! – резко вспыхнул молодой аристократ. – Иначе…

– Иначе что? – вяло откинувшись на локоть, прищурился Лаций.

– Иначе ему придётся пожалеть о своих словах… в лагере.

– А почему не здесь? Или там ты убьёшь его каким-то другим тайным оружием? – устало добавил он под смех легионеров, чувствуя, что эта болтовня начинает ему надоедать.

– Да, теперь я всё понимаю, – многозначительно протянул юноша надменным тоном, отвязав, наконец, коня, и притворяясь, что говорит со своими друзьями. – Какой старший трибу́н, такие и гаста́ты. Видимо, в роду Сципио́нов приёмных детей только кормили и совсем ничему не учили. По внезапно наступившей тишине он догадался, что его оскорбление услышали все. Он откуда-то знал, что Лаций Корне́лий был приёмным сыном рода Сципио́нов, и теперь посмел так его унизить. Все ждали развязки. Но юноша явно ошибся. За спиной Лация было столько обид, что эта нелепая выходка вызвала у него только улыбку. Он встал, отряхнул колени и тунику и вздохнул.

– Кажется, в том году на смотре всадников был какой-то Ю́лий Кла́вдий Назо́н, – спокойным голосом произнёс он, но в тишине эти слова были слышны всем. – Я принимал у него выездку и владение мечом… – сделав небольшую паузу, как будто вспоминая это событие, Лаций широко улыбнулся и, повернувшись к дерзкому юноше, с иронией в голосе добавил: – Он упал с коня на первом круге. За это у него забрали и коня, и оружие. И отправили домой, помогать по хозяйству. Это не твой брат, случайно?! – все снова весело зашумели, а молодой Анто́ний, вспыхнув, хотел кинуться на него с кулаками, но его вовремя остановили подоспевшие товарищи. Они схватили его за руки и стали уговаривать успокоиться.

– О, нас здесь уже встречают! – раздался вдруг чей-то радостный голос. Все сразу же обернулись в ту сторону. Из-за деревьев показались три человека. Среди них была одна девушка. Лаций на мгновение замер, удивившись её появлению, но в этот момент первый подошедший обратился прямо к нему:

– Не может быть! Лаций, друг мой, это ты! – и с этими словами молодой человек в мокрой тунике, разведя руки в стороны, сделал шаг навстречу и крепко обнял его.

– Бру́т?.. – пробормотал он. – Марк Ю́ний? Что ты тут делаешь? Ты разве не на Сици́лии?

– Нет, нет. Дела заставили срочно вернуться в Рим, а оттуда меня направили к Цезарю. Семейные проблемы – отец, мать, ссора с дядей. Короче, потом расскажу, – он украдкой оглянулся на юношу и девушку и многозначительно поднял брови.

– Мы их встречаем? – тихо спросил Лаций, показав глазами на двух спутников Бру́та. Тот поджал губы и вздохнул. Потом растянул лицо в доброжелательной улыбке и повернулся к ним.

– Да, этот огненный жеребец по имени Александр, друг сенатора Вале́рия Месса́лы Ру́фа, а это – великолепная Эми́лия, известная в Риме своими непревзойдёнными гетерами, – он мечтательно закатил глаза и слащаво улыбнулся. Стоявший позади Бру́та светловолосый юноша был не похож на римлянина, и на его коже не было видно загара. Он манерно наклонил голову к плечу и поправил мокрые волосы, как это обычно делают женщины. Лацию стало ясно, что именно за этим человеком лега́т Тере́нций отправил целый легион. Спутница юного грека была очень привлекательной, но её лицо с правильными чертами не сразу привлекло его внимание, потому что прилипшая к мокрому телу туника совсем не скрывала два упругих полукруга с острыми тёмными треугольниками посередине. Рядом напряжённо закряхтел Варго́нт, со стороны гаста́тов послышались короткие эмоциональные выкрики, в глазах стоявшего рядом Бру́та тоже проскользнули весёлые искорки. – Венера^[12] завидует ей по ночам, а днём просто ненавидит, – добавил он, – но я не знаю никого, кто мог бы похвастаться тем, что она подарила ему свою любовь… Её вместе с Александром опекает сенатор Ру́ф. Так что, будь осторожен! – по-дружески посоветовал он и хлопнул Лация по плечу.

– Подъём! – коротко приказал Лаций гаста́там, стараясь не смотреть на девушку. Но Эми́лия, видимо, уже привыкла впечатлению, которое производила на мужчин, поэтому внешне была спокойна, и только уголки губ насмешливо смотрели вверх, как бы подчёркивая её превосходство.

– Это что? – спросил его на ходу Варго́нт, не переставая оглядываться на девушку. – Подкрепление? Или боги перепутали мои глаза местами?

– Не знаю, но мне кажется, что она перегрелась в римских термах и не нашла дорогу домой.

– Ну так может, сами покажем ей дорогу домой? – гордо стукнул себя в грудь весельчак, но, не найдя поддержки у своего боевого товарища, с сожалением направился к своим легионерам. – Становись! Труби возвращение! – крикнул он горнисту и ещё раз оглянулся назад. Вскоре в клубах пыли, которую подняли первые шеренги, уже ничего нельзя было разглядеть, и ему оставалось только прикрыть глаза рукой и довольствоваться приятными воспоминаниями.

               Лаций всю дорогу до лагеря проговорил с Бру́том, с любопытством слушая последние римские сплетни в его изложении и стараясь уловить, где тот привирает, а где недоговаривает. Новости касались, в основном, городских развлечений, споров на Фо́руме^[13], слухов о неверных жёнах и любвеобильных мужьях, а также о том, кто за последнее время разорился и кто умер. О двух любимчиках сенатора Бру́т сказал, что тот навязал ему их в последний момент, чтобы показать дикие земли варваров, потому что сам не смог покинуть Рим из-за политической борьбы в Сена́те.

До деревни они добрались только на следующий день. Легата Тере́нция и всадников ещё не было. К удивлению Лация, ‘молодые путешественники’ не стали отдыхать, а сразу отправились в деревню, чтобы посмотреть, где живут оседлые варвары. К тому же, судя по разговорам, они собирались потом поехать к реке, чтобы снова искупаться. За время короткого перехода до деревни он заметил, что наибольшим влиянием в их группе пользовались девушка и её странный женоподобный греческий друг. И хотя Лаций несколько раз видел его томно разговаривавшим с другими юношами, в пути тот постоянно старался держаться рядом с ней.

Бру́т наотрез отказался ехать в деревню вместе с молодёжью, и Лацию пришлось возложить эту обязанность на Варго́нта. Сам он собирался отправиться навстречу лега́ту Тере́нцию, чтобы побыстрее сообщить ему радостную новость и заодно разослать разведчиков вдоль реки. Однако этим планам не суждено было сбыться. В лагерь неожиданно вернулся Варго́нт и раздражённо сообщил, что молодые зазнайки обозвали его крестьянином, после чего посоветовали держаться от них подальше.

– Я оставил их у деревни, – буркнул он и недовольно повернул голову в сторону.

– Ты что, серьёзно? Тебя обидели эти дети? Держался бы от них подальше. Что тут такого? Иэ же нельзя оставлять одних! Придётся поехать самому, – с кислым лицом произнёс Бру́т и поднялся с деревянного настила. Лаций почувствовал, что ему снова придётся вмешаться, потому что Варго́нт был его центурио́ном^[14].

– Отдыхай, я поговорю с ними, – махнул он рукой и направился к лошади. Ликторы сразу же отвязали поводья и протянули щит. Подумав, Лаций всё-таки взял его и крикнул Варго́нту, чтобы тот не отставал. Они быстро добрались до деревни, но в том месте, где ожидали встретить молодых аристократов, уже никого не было. Восемь легионеров, которых Варго́нт оставил следить за ними, прятались от солнца в тени кустов.

– Клянусь Фу́риями^[15]… – пробормотал центурио́н и зло прищурил глаза. – Их забрали на небо боги! Слава Мине́рве^[16] за помощь!

– Помолчи! Где они? – Лаций сначала не понял, что произошло. – Где юноши? – крикнул он.

– Уехали туда, – ответил один из легионеров, кивнув в сторону приземистых жилищ варваров. – Не захотели ждать. Гордые! – сказал он с насмешкой, но Лацию было не до смеха. Всё это могло кончиться большими неприятностями, и он знал это лучше других.

Глава IV. В местной деревне

Никто ещё не успел понять, что произошло, а Лаций уже представил себе несколько вариантов гибели молодых повес.

– Варго́нт, отправь одного человека в лагерь! Быстрее! Пусть приведёт ещё две восьмёрки. Дождись их и двигайся к реке. Понял?

– А ты куда? Туда? Сам? – недоверчиво спросил центурио́н.

– Да, сам. Буду у реки. Если они снова решили там купаться, я им… – он не закончил фразу, не зная, какое наказание придумать.

– Может, взять сети? Отловим, как рыбу! – как всегда, попытался пошутить старый друг, но Лаций уже не слушал. Его мысли были заняты другим.

               Облако пыли вырвалось из-под копыт его коня, и когда она осела, ни всадника, ни лошади уже не было видно. Однако в деревне всё оказалось не так плохо, как он предполагал. Молодёжь нашла общий язык со старейшиной, подарив ему какие-то мелкие подарки, и, когда Лаций увидел их, они все вместе медленно двигались в сторону стоявшего у леса последнего дома.

– Мы будем сейчас говорить с их богами! – возбуждённо воскликнул невысокий черноволосый юноша. – Поехали с нами! – предложил он.

– Вы едете к старухе? – всё ещё испытывая раздражение, спросил Лаций.

– Да. Этот человек обещал, что мы увидим много интересного, – ответил он.

– Старуха покажет нам, как общаться с их духами и богами, – весело добавил другой молодой аристократ. Лаций недоверчиво покачал головой, но сопровождавшие римлян старики и дети не внушали опасений: они улыбались, радуясь подаркам, и внешне всё выглядело спокойно. Где-то в глубине души он на мгновение даже испытал чувство зависти по отношению к этим весёлым римским арделио́нам^[17], способным так беззаботно вести себя вдали от родного города. Пробежав взглядом по спинам удалявшихся всадников, Лаций поймал себя на мысли, что не видит среди них девушки и светловолосого грека.

– Стой, а где эти… – он скривился, почувствовав, что начинает испытывать раздражение. Догнав молодых повес, с которыми только что разговаривал, он спросил: – С вами были ещё двое. Где они?

– Э-э… Ты о ком?

– С рыжими волосами и девушка. Они были с вами. Где они?

– А, Эми́лия и Александр! О, прекрасная Венера! – мечтательно закатил глаза один из них. – За ней не угнаться. Но её охраняет храбрый Фавн^[18], – юноша весело подмигнул своим друзьям, и те дружно расхохотались.

– Он готов охранять всех подряд, – добавил кто-то. – Но мужчин предпочитает больше. Может, ты ему тоже понравишься, трибу́н? У тебя такие сильные руки!

– Где они? – прорычал Лаций, чувствуя, что начинает терять терпение.

– Эми́лия такая храбрая. Она может придумать всё, что угодно… – начал было один из них, но, заметив выражение его лица, быстро сменил тон: – Они поскакали к реке. Туда, по дороге. Варвары сказали, что там можно купаться.

– Злосчастные Фу́рии… чтоб вам… – процедил он сквозь зубы, разворачивая коня в противоположную сторону. Молодые аристократы не слышали его слов, поэтому с недоумением пожали плечами и продолжили свой путь к хижине старой колдуньи.

               У спуска к реке Лацию пришлось спрыгнуть с коня и идти пешком, ведя его за повод